"Пер Лагерквист. Требовательный гость" - читать интересную книгу автора

мечусь по кровати, железные прутья до крови вонзаются мне в тело, и кровь
капает на пол. Я стенаю и плачу, я громко кричу от боли.
Смысл! Смысл!
Нет, самому мне его не найти! Самому не найти!
Может быть, мне позвонить, вызвать персонал? Может быть, попросить
кого-нибудь из персонала спуститься в контору и навести справку? И в самом
деле, может быть, они напишут мне ответ на бумажке?
Нет, нет! Вместо этого они просто пришлют мне счет. А мне нечем
уплатить, я жду письма, много-много денег в письме, я жду письма, которое
так и не приходит. Я жду его с определенностью, я жду его из определенного
места, я знаю, что оно придет, оно может быть здесь с минуты на минуту. Но
оно не приходит, оно так и не приходит, нет, оно не придет никогда в этой
жизни! Я не имею права здесь находиться, не имею права лежать на этой
кровати, которая врезается мне в спину.
Все другие трудятся не зная устали. А я - я жду письма. Все другие
стучат, прибивают, клеят, штукатурят, лакируют. А я - я думаю, я смысла
ищу, смысла, заложенного в этом всем.
Может быть, мне позвонить? Может быть, они напишут мне ответ на
бумажке? Нет, нет! Ничего нельзя вот так просто позвонить и узнать! Ничего
нельзя написать на бумажке!
О боже правый!
Я уже чувствую приближение смерти! Да, да! Я скоро умру! Я уже вот-вот
умру!
О боже, о боже!..
И тут я встаю. Шатаясь, иду я по комнате. Нахожу свою одежду. Это
заплесневелые лохмотья, брошенные в углу. Дрожа от холода, я натягиваю их
на себя. Потом выхожу и, шатаясь, спускаюсь по лестнице.
У меня нет воротника. Мне приходится держать руку у шеи. Надо мной
смеются, надо мной издеваются, мне вслед плюют. Это едва доходит до моего
сознания.
Наконец я стою перед дверью в дирекцию. Смутно различаю я медную
табличку и матовое стекло наверху, в котором шевелится большая тень. Я
дрожу.
Я делаю несколько глубоких вдохов. Стараюсь хоть чуточку приободриться.
Кутаюсь плотнее в свою заплесневелую одежду. Потом наконец отворяю дверь и
вхожу.
Позади блестящей стойки полированного ореха стоит господин в прекрасно
сшитом сюртуке и полосатых брюках, с синим перстнем на указательном
пальце, в пенсне, верхний край которого образует ровную прямую черту.
Верховный сатана собственной персоной. Он окидывает меня быстрым взглядом.
Я держу руку у шеи. Пробегаю пальцами по всклокоченным волосам.
Стараюсь быть спокойным, совершенно спокойным. Я стараюсь быть совершенно
спокойным.
И я подхожу к стойке, опираюсь о нее обеими руками и слегка наклоняюсь
в его сторону.
- Извините, - говорю я. - Извините, не будете ли вы так добры сказать
мне... для чего я жил?
Я выговариваю это запинаясь, лязгая зубами, дрожа всем телом.
Он тоже подходит к стойке. Опирается о нее руками, совсем как я, и все
же, чудится мне, по-иному. Он наклоняется ко мне, у него синий галстук с