"Роберт Ладлэм. Завет Холкрофта" - читать интересную книгу автора

- натура особенная. Она совсем не соответствовала стандартному представлению
о богатой манхэттенской матроне. Здесь, в кругах нью-йоркской знати, ее
подстерегали всевозможные ловушки: лошади, яхты, уик-энды, проводившиеся на
роскошных курортах в Калифорнии, но ей была чужда безоглядная погоня за
успехом и за престижем.
Она уже прошла через все это. Позади у нее бурная жизнь в Европе
тридцатых годов, где она, молодая бесшабашная американка, оказалась,
вырвавшись из-под опеки родителей, у которых осталось какое-никакое
состояние после финансового краха и которые предпочитали жить, сторонясь
своих менее удачливых конкурентов. Она вращалась в высших слоях британской
аристократии, в кругу завсегдатаев парижских кафе, водила знакомство с
энергичными новыми хозяевами Германии. И из этих бурных лет она вынесла
трезвость ума и спокойствие души, порожденные любовью, усталостью,
ненавистью и яростью.
Альтина была человеком особого склада, в равной степени друг и мать; их
дружба была глубока и не требовала постоянного подтверждения. В каком-то
смысле, думал Холкрофт, она ему даже больше друг, чем мать, ибо в роли
матери она чувствовала себя не вполне комфортно.
- Я совершила в жизни слишком много ошибок, мой милый, - сказала она
ему однажды, смеясь, - чтобы доверять силе авторитета, который имеет
биологическое происхождение.
И вот теперь ему предстояло попросить маму вспомнить о человеке,
которого она в течение долгих лет старалась забыть. Испугает ли это ее? Вряд
ли. Усомнится ли она в целях, которые изложены в переданном ему Манфреди
документе? Вряд ли, если прочитает письмо Генриха Клаузена. Какие бы
воспоминания ни уязвляли душу матери, она была женщиной умной и
чувствительной. Люди меняются, им ведомо чувство раскаяния. Ей придется это
признать, сколь бы неприятным для нее ни было это признание в данных
обстоятельствах.
Наступил конец недели. Завтра воскресенье. Мать с отчимом проводили
выходные за городом, в Бедфорд-Хиллс. Завтра утром он поедет туда и
поговорит с ней.
А в понедельник предпримет первые шаги, чтобы приготовиться к
возвращению в Швейцарию, где ему надо разыскать пока еще неизвестное
агентство в Цюрихе. В понедельник начнется охота.
Ноэль вспоминал свой разговор с Манфреди. Вот что тот сказал ему на
прощанье:
- У Кесслера было два сына. Старший, Эрих, названный в честь отца, -
профессор истории в Берлинском университете. Младший, Ганс, - врач, живет в
Мюнхене. Насколько мне известно, у обоих весьма высокая репутация в их
кругах. Они поддерживают темные контакты друг с другом. Если Эриху станет
все известно, он может потребовать, чтобы и брата включили в дело.
- Это возможно?
- В документе ничего не говорится о том, что это невозможно. Хотя сумма
вознаграждения остается неизменной и каждая семья имеет право лишь на один
голос.
- А что с детьми фон Тибольта?
- Боюсь, тут совсем иной случай. Для вас это может вырасти в целую
проблему. Как явствует из послевоенных документов, мать с двумя детьми
уехала в Рио-де-Жанейро. Лет пять-шесть назад они исчезли. В буквальном