"Люсьен Лаказ. Приключения французского разведчика в годы первой мировой войны " - читать интересную книгу автора

французские стрелки. Капитан попросил у меня вина, которое я налил ему из
ведра, но этот человек не двинулся с места и я никогда не забуду ни усталого
жеста, с которым лейтенант и унтер-офицер схватили по креслу, чтобы отнести
их в ригу, ни скорбного голоса фельдфебеля, говорившего:
- Это же начиналось так хорошо, господин лейтенант! Нет, я никогда не
думал, что это будет возможно.
"Это" для этих поседевших на военной службе стариков означало эту
войну, в которой не было ни прохлады, ни радости, а лишь уныние солдат и
непредвиденные опасности, которые свалились на них.
В это время капитан, прежде чем разместить своих людей, поставил стол,
разложив на нем карты, и обратился к лейтенанту:
- Пошлите двенадцать человек под командованием унтер-офицера Фогеля к
перекрестку этих двух дорог... Там есть мельница, где они разместятся. Пусть
Фогель выставит своих часовых слева и справа, самых лучших, и я прошу вас
самим все проверить и сразу же доложить мне. Я не хотел бы посреди ночи
никаких сюрпризов от этой банды лентяев, которыми я командую.
Я не мог не отметить, что у альпийских стрелков не было ничего
подобного. Пять или шесть сотен солдат спокойно спали в зданиях,
разбросанных по всему поместью, не выставляя караулов, кроме одного часового
у садовой изгороди. Я вспомнил, как в большом хлеву устроили общую спальню,
где мирно спали сотни этих молодых парней при свете нескольких тусклых ламп.
Я тогда с тревогой говорил себе: какая великолепная возможность для
внезапного удара решительного противника! Эта мысль не давала мне покоя,
пока я сам не попросил четырех моих мельников и пильщика приглядывать за
местностью и сразу же сообщать мне, если они заметят хоть что-то
подозрительное.
Немцы на следующий день без всякого барабанного боя двинулись вглубь
долины.
- Ах, как было нелегко заставить их подняться, - рассказывал мне позже
мой старший скотник. - Фельдфебель буквально тряс их, а они отвечали: "Мы
вчера прошли за день пятьдесят километров, для людей в возрасте от сорока
пяти до пятидесяти лет! Этого достаточно!" Тогда пришел капитан собственной
персоной и заорал: "Встать! Встать! Вчера я проявил терпение, но сегодня
враг рядом с нами и я больше не шучу! Иначе вы получите "синюю фасоль"
("blaue Bohnen" - пули) в свои несчастные головы". Тогда один солдат ему
ответил: "Французы уже заготовили для нас свою "синюю фасоль"!", а другой
крикнул: "Если уж есть фасоль, то я предпочитаю белую и хорошо поджаренную
на сале". Тут капитан рассмеялся и сказал им: "Хорошо, решено, я отправляюсь
на ферму за салом и фасолью и реквизирую там повозку, на которой все это
привезут как раз к полуденному привалу, и погружу туда еще вино, которое вы
не в состоянии были пить вчера вечером, вы, чертовы свиньи, черт бы вас
побрал!". (На немецком это звучало так: "Himmel, Herrgotts Schweinehunde!")
Это была 116-я рота вюртембергского Ландвера.
После этого фронт более-менее стабилизировался. Французы отступили в
ложбины горных долин, что они не должны были делать, особенно зимой, так как
снабжение там могло осуществляться только по редким горным дорогами, по
невозможным тропам, которыми могли пробираться лишь груженые мулы, и где
долгими годами приходилось драться за каждый участок леса, за каждую ферму,
забравшуюся на высоту в восемьсот, а то и тысячу метров, за каждую жалкую
деревню в долине с мрачными пейзажами пихтовых лесов где, как и в годы нашей