"Димфна Кьюсак. Жаркое лето в Берлине" - читать интересную книгу автора

- Да, да, - пробормотал он и снова замолчал.
- А как поживаете вы, профессор? - осторожно спросила она.
Он не отвечал, казалось, он не слышал ее вопроса. Наконец он спросил:
- Вы вернетесь в Австралию?
- Конечно! А как же иначе?
- А если так, я, пожалуй, скажу вам кое-что. Как вы помните, своим
ученикам я рассказывал только о счастливых днях своей жизни?
- Отлично помню. Вы говорили о концертах, которые давали в Лондоне,
Париже, Берлине, Риме, Нью-Йорке. Нам все это казалось сплошной романтикой.
- Пожалуй, это было несколько нескромно с моей стороны, но вы должны
простить меня. Ведь в жизни у меня остались одни лишь воспоминания.
- Простить вас? Что вы! Мы так дорожили вашими рассказами. Как сейчас
помню, вы говорили нам о вечере, на котором исполняли "Императорский
концерт" с Тосканини. Еще недавно в ультрасовременном зале я слушала этот
концерт в исполнении Хелмута Ролоффа с оркестром берлинской филармонии под
управлением Герберта фон Караяна и думала о вас.
- Пожалуйста, не называйте этот концерт "императорским", - заметил
он. - Это Пятый концерт для фортепиано.
- Простите! Я забыла, что вы не любите, когда музыкальным произведениям
присваивают романтические прозвища; но, видите ли, дурные привычки
прилипчивы!
И снова ей показалось, что он не слушает ее. Но вот, видимо что-то
решив, он в упор посмотрел на нее.
- Вы уже мать двух детей. Поэтому я могу теперь поведать вам историю
своей жизни.
Она вздрогнула под пристальным взглядом его запавших глаз, и, если бы
можно было найти удобный предлог, она бы ушла. Ей не хотелось, чтобы
какая-то печальная история, до которой сейчас уже никому не было дела,
омрачила светлое настоящее.
Как бы прочитав ее мысли, он сказал:
- Я не тревожил бы прошлое, если бы моя страна после войны стала
страной, какой я хотел ее видеть. Но, увы, этого не случилось! Злые силы,
погубившие меня и мою семью, по-прежнему существуют, как и злые люди,
которые управляют ею. Я рассказываю вам об этом не для того, чтобы вызвать
ваше сострадание. Время для сострадания ушло. Я рассказываю вам для того,
чтобы вы, вернувшись на родину, рассказали людям правду, ибо, как пишет мой
друг, многие эмигранты у вас в Австралии, а также и в других странах
говорят, что рассказы о зверствах нацистов - пропаганда! Ваша матушка
никогда не говорила вам, почему у меня руки искалечены?
- Нет.
- Так вот, я сам расскажу вам об этом. А вы расскажете Энн, когда она
подрастет. Люди стали слишком забывчивы.
Он положил руки на набалдашник палки, и его голос, когда он начал свой
рассказ, доносился до Джой как бы издалека.
- Моя жена, известная певица, выступавшая в операх Вагнера, моя
шестнадцатилетняя дочь и я после захвата нацистами Австрии были арестованы и
брошены в разные концентрационные лагеря. Жена с самого начала поняла, что
представляют собою нацисты. А я и слушать ее не хотел. Однажды она,
презрительно смеясь, захлопнула окно перед самым носом эсэсовцев,
маршировавших мимо нашего дома в Мюнхене. И по сей день я слышу этот ее