"Тадеуш Квятковский. Семь смертных грехов (плутовской роман) " - читать интересную книгу автора

лакомства и положить обратно туда, где они лежали. Увидев это, купец стал
изрыгать ругательства на своем чертовском наречии, приказал ему уходить со
всем взятым прочь и, схватив палку, не подпускал квестаря к прилавку ни на
шаг. Брат Макарий, не имея никакого намерения скандалить, конечно, отступил.
Он упрятал сладости в мешок и, кусая сладкий фрукт, мягкий и сочный,
двинулся дальше. Толпа расступилась, и квестарь спокойно вышел. Лишь позади
раздался гул, в котором слышался ужас и отвращение.
Было самое подходящее время закусить: солнце стояло высоко, а пустой
желудок напоминал о себе. Поэтому брат Макарий направился на Братскую улицу
в один отменный кабачок, где он не раз мочил усы в прекрасном венгерском.
Легко, по-юношески сбежал он вниз по ступенькам кабачка и, поздоровавшись,
уселся в темном уголке.
Посетителям прислуживала ловкая и расторопная Маргося, дочка хозяина
заведения, немца, пана Майера, девица кровь с молоком. Она лишь
посмеивалась, если кто-нибудь из посетителей пробовал ее ущипнуть. Кабачок
потому всегда был полон, а кошелек хозяина все больше разбухал. Кого
привлекали в кабачок прелести Маргоси, а кого - пользовавшиеся заслуженной
славой вина и мед, которыми угощал немец. В кабачке стоял невыразимый шум:
одни хотели промочить горло, другие под стук кружек обделывали свои дела.
Когда Маргося подошла к квестарю, тот привлек ее к себе и шепнул на ухо
такое, от чего та зарделась, а потом скрылась с ласковой улыбкой, и вмиг
полный жбан вина стоял перед братом Макарием. В награду он достал из своего
мешка басурманское лакомство и преподнес его ветренице, которая тут же
сгрызла его, как белка. При этом она так мило и беспечно смеялась, что брат
Макарий почувствовал, как у него защемило под ложечкой. Он постарался
поскорее вызвать в своем воображении адовы муки и увидел их так наглядно,
что его даже в жар бросило. Долго еще ощущал он какое-то смутное желание,
поэтому ему пришлось сурово отчитать себя:
- Ах, брат Макарий, брат Макарий! Не видеть тебе больше дна в бочке, и
будешь ты пить лишь воду, закусывая кореньями, и замерзнешь ты пред вратами
небесными.
А красавица, зная цену своим прелестям, кокетничала с ним: то как бы
случайно бедром его заденет, то озорно прижмет к его щеке упругую грудь.
Брат Макарий крутился, как подсолнечник за солнцем, и пил вино без особого
удовольствия: оно показалось ему невкусным и даже отдавало уксусом. Но когда
он лихо ухватил Маргосю за ногу, та прыснула ему в лицо, повернулась юлой и,
вспорхнув, как птичка, скрылась в глубине кабака, только ее и видели. Вот
тут-то брат Макарий сразу почувствовал, что у него во рту пересохло, в горле
першит, а в желудке пусто. Отставив кубок, он приложился к кувшину и не
выпускал до тех пор, пока там не осталось ни капли. Затем отер губы тыльной
стороной руки и, повеселев, осмотрелся кругом.
Горожане толпились возле столов и галдели, словно находились на
еврейском постоялом дворе на Казимеже*, а не в заведении, расположенном
неподалеку от монастыря отцов-францисканцев. Все уже успели изрядно
захмелеть, языки развязались, и каждый как умел восхвалял собственную
персону, А поскольку в стране были неурядицы, посетители кабачка проезжались
по адресу самых знатных людей, которые, как они говорили, отчизну заковали в
цепи.
______________
* Квартал в Кракове.