"В.Н.Кузнецова. Горбун " - читать интересную книгу автора

закопавшегося в прихожей Ларса, но напряжение слетело с нее, едва радостно
улыбающийся муж вступил в комнату. Впрочем, я могла наделить ее собственным
беспокойством, причину которого я совершенно напрасно описала так подробно.
К счастью, Ларс забыл о моих злополучных повестях, был весел, говорлив и
гостеприимен, так что минутное смущение растаяло без остатка. Плохо было то,
что Ларс не заговаривал о своей работе и удачах, а я, боясь напомнить ему о
собственном провале, не решалась расспрашивать. Нонна говорила, что
некоторые его книги быстро раскупаются, но пишет он медленно, а последние
творения читателям не понравились и вызвали очень неблагоприятные отклики. Я
уже начала подступать к ней с просьбой дать почитать произведения ее мужа,
но, с несчастью, они были на датском и не существовало перевода даже на
английский, с которым я бы кое-как справилась, а сама она датский не знает.
О чем муж пишет, Нонна могла сказать лишь приблизительно, и от ее объяснений
в голове у меня не прояснилось. По моему мнению, раз Ларс свободно владел
русским, то он был обязан сам перевести свои книги на этот язык, хотя бы для
того, чтобы жена и друзья могли их прочитать, но, вероятно, мое мнение было
спорным.
За весь вечер мы с Ларсом не перемолвились и словом наедине, кто знает,
не к обоюдному ли удовольствию, но зато в нашем маленьком обществе говорили
преимущественно мы вдвоем, потому что у нас нашлось неожиданно много общих
интересов, а взгляды на большинство событий в области политики, литературы и
искусства настолько совпадали, что вслед за удовлетворением у меня даже
возникло опасение, не подделывается ли мудрый писатель под мой скромный
интеллектуальный уровень. Нонна изредка вставляла замечания, а Ира
помалкивала, прислушиваясь, но не решаясь нарушить наш многоумный разговор.
Беседуя с Ларсом, я не замечала молчания подруг, но, придя домой и
раздеваясь в своей комнате, я перебирала в памяти мельчайшие подробности
прошедшего дня, и вдруг мне стало неприятно. Я не сразу поняла причину этого
чувства, но потом пришла к выводу, что в перемене настроения виновата не
только моя болтливость, но и молчаливость Иры и Нонны. Я с трудом, но могла
допустить, что наша с Ларсом беседа настолько заинтересовала их, что они
решили только слушать, однако ясно припомнила, что до появления Ларса они
тоже предпочитали обращаться не друг к другу, а только ко мне. Нонна
говорила, что Ларс терпеть не может Иру, а на практике выходило, что Ларс
хоть редко и сдержанно, все же говорил с ней, а Нонна не могла себя
пересилить и избегала подруги. Не скрою, у меня мелькнуло подозрение, что
Ира в чем-то перед Ноной провинилась и это имеет отношение к Ларсу, но
думать о таких вещах мне показалось делом очень тягостным, и я решила или не
докапываться до истины или насколько возможно оттянуть это занятие.
Терпеть не могу вникать в семейные дрязги, но избежать этого мне не
удалось, и первое столкновение с действительностью мне пришлось испытать
очень скоро, когда я одна гуляла по городу, так как Ира сказала, что
временно не сможет меня сопровождать, ведь ей пора приниматься за работу. Мы
вдвоем обсудили мой маршрут на следующий день, наметили, что же мне
предстоит осмотреть, и наутро я отправилась путешествовать только в обществе
карты. Я честно и подробно, как полагается примерному туристу, сверяла свой
путь с картой, но к обеду мне надоело контролировать каждый свой шаг, и я
стала прогуливаться по улицам без всякой системы, не слишком опасаясь
возможности заблудиться. Место, в которое я забрела под вечер, мне не
понравилось из-за подозрительного вида публики, и я поспешила оттуда