"Сергей Кузнецов. Семь лепестков " - читать интересную книгу автора

это было величайшее космическое событие, воссоздание разрушенного, обращение
времени вспять. И с каждым мучительным выдохом, каждым движением, каждой
вспышкой боли, превращающейся во что-то иное, она чувствовала, как башни
вырастают до небес, и разрушенный замок восстает из руин Стаунстоуна. Теперь
Имельда понимала свое предназначение: еще пять раз следовало повторить это,
с пятью другими властителями Семитронья... все они должны слиться воедино -
и только тогда замок воспрянет из развалин.
Мила не слышала ни учащенного дыхания лежащего на ней мужчины, ни
собственных криков, не чувствовала своего тела, не понимала, что повязка
почти сползла с ее лица - и даже почти не заметила как все кончилось. Широко
закрытыми глазами она смотрела в синее небо Семитронья, видела нависающие
над ней ажурные башни, слышала крики птиц и шум волн. Незнакомые руки
обнимали ее, и чужое дыхание постепенно становилось ровным. Ночной гость
уснул, а она все еще пребывала в том состоянии, где не различить сна и
бодрствования.
Она не видела лучей рассвета, не чувствовала, как мужская плоть снова
входит в нее, а просто ощущала, как волна за волной проходит сквозь тело.
Что Мила испытывала в этом странном совокуплении? Боль? Наслаждение? Милы не
было больше, была только Имельда.
И именно Имельда услышала из глубин окутывающего ее спальню ночного
мрака приказ:
- Открой глаза.
Сначала она не поняла, потом - послушалась. Дневной свет, льющийся
сквозь занавески, ослепил ее, но даже не будь этого света, она вряд ли была
способна понять, где сейчас находится. Балдахин и резные башенки кровати
исчезли. Она лежала на смятых, испачканных кровью простынях, и прямо над ней
нависало искаженное последней судорогой мужское лицо. Слюна запеклась в
уголке рта, глаза закатились под веки, стон с шумом вырывался через
стиснутые зубы. Еще один толчок - и объятия ослабли.
Имельда вскочила и отпрянула в дальний угол комнаты. На полу валялась
простыня, она прикрылась ей. Все еще не понимая, что происходит, она
прошептала, глядя прямо в чужое лицо, постепенно выплывающее из глубин
памяти:
- Что ты здесь делаешь?

За прошедшие выходные лифт поломался. Олег безнадежно потыкал пальцем в
кнопку и сказал:
- Может быть, варенье я вам в другой раз завезу?
- Да-да, конечно, - поспешил согласиться Станислав Петрович, а Зара
Александровна тут же добавила:
- Но ведь сумки ты поможешь нам донести?
Олег кивнул и, взяв самую тяжелую из трех сумок, начал подниматься.
Старики остались у подъезда, сторожить остальные вещи. Волоча сумку, Олег с
ненавистью думал, что так и не смог избавиться от школьных заповодей:
переведи старушку через улицу, донеси сумку, пропусти в дверь... Впрочем,
кажется, Конфуций учил чему-то подобному. Так что, может быть, поднимаясь на
пятый этаж старого сталинского дома и перебрасывая с руки на руку набитый
черт знает чем баул, Олег, что называется,приобретает себе заслугу .
На площадке пятого этажа он столкнулся с незнакомым молодым человеком.
Олег не запомнил его: кажется, джинсы, кроссовки, обычная куртка... в память