"Николай Герасимович Кузнецов. Накануне (про войну)" - читать интересную книгу автора

было всего пятнадцать. Вот тогда я и прибавил себе два года, упросив в
сельсовете написать мне справку с 1902 годом рождения. Так я стал
добровольцем Северо-Двинской флотилии. Мой дядя не дождался меня, но вряд ли
рассердился - он ведь сам в прошлом был кронштадтским матросом.
Встреча с революционными моряками определила мою дальнейшую судьбу. Как
в другой мир попал я, готовый немедленно идти в бой. Но тот же начальник,
весь в кожаном, усадил меня как более грамотного перестукивать на грохочущем
"Ундервуде" секретные и совершенно секретные донесения с фронта. Только к
концу 1919 года я выпросился на канонерскую лодку, в боевой экипаж. А 21
февраля 1920 года советские войска вышвырнули интервентов из Архангельска.
За это время я многое узнал о революции, о ее друзьях и врагах, о плавающих
тюрьмах, затопленных интервентами вместе с узниками, о гибели в бою Павлина
Виноградова, о покушении на Ленина, об убийстве Урицкого, Володарского, о
бандах белогвардейца Орлова в Усть-Сысольске (это совсем рядом), о
батарейцах знакомого мне острова Мудьюг, которые встретили огнем британскую
авиаматку "Аттенитив", о расправе англичан с ними на острове, превращенном в
каторгу, о матросе Петре Стрелкове, который вывел каторжан на материковый
берег по сухому морю - так называли осыхающий пролив. Все становилось на
свое место, все оседало в душе, в памяти, проясняло сознание, формировало
взгляды на мир. "Владыкой мира будет труд!" - эти удивительные слова глубоко
проникли в мое сердце и стали компасом на всю жизнь. Разве все расскажешь...
Воевать много не пришлось: весной советские войска освободили от
интервентов Архангельск. Северо-Двинская военная флотилия выполнила свою
задачу, ее расформировали, но нас, молодых матросов, оставили продолжать
службу.
Помню, как бывший ораниенбаумский стрелок Алабин водил нас строем по
улицам Архангельска и учил старым флотским песням. "Пиллерсы, бимсы ломая,
мостик и борт разрушал..." - пели мы, налегая на каждое слово, подчас не
понимая его значения. Незаметно прошли отведенные на строевую подготовку
шесть месяцев, и нас направили в Петроград. В это время открылась
подготовительная школа (она размещалась в бывшем Гвардейском экипаже) для
поступающих в военно-морское училище. Меня зачислили на самый младший ее
семестр. С моим образованием - три класса церковноприходской школы - на
большее рассчитывать не приходилось.
На склоне лет с особым чувством вспоминаешь молодость, когда был полон
энергии, когда сил хватало, даже с избытком, на все, когда происходящее с
тобой и вокруг тебя представлялось необычайно интересным, а завтрашний день
сулил еще больше. Должно быть, потому так памятны курсантские годы.
В конце 1922 года из подготовительной школы меня перевели в
военно-морское училище. [В 1922 году училище командного состава флота было
переименовано в военно-морское училище. В 1926 году училищу присвоили имя
Михаила Васильевича Фрунзе, а в 1936 году оно стало Краснознаменным
(награждено Почетным революционным Красным знаменем ЦИК СССР). В 1939 году
училище переведено в разряд высших учебных заведений - прим.ред.] В том же
году состоялся первый выпуск молодых красных командиров.
Рассчитанное в прошлом на шесть рот кадет и гардемаринов, училище
свободно размещало теперь четыре небольших курса.
Более двух с половиной веков назад, 14 января 1701 года, когда выход на
морские просторы стал для России настоятельнейшей необходимостью, был издан
указ, в котором говорилось: "В государствии... быть математических и