"Николай Герасимович Кузнецов. Курсом к победе (про войну)" - читать интересную книгу автора

возможность такого налета еще до приказа из Москвы...
Фашистам и в голову не пришло, что их столицу бомбили советские
самолеты. На следующий день в немецких газетах было опубликовано такое
сообщение: "Английская авиация бомбардировала Берлин. Имеются убитые и
раненые. Сбито шесть английских самолетов". На это англичане ответили:
"Германское сообщение о бомбежке Берлина интересно и загадочно, так как 7-8
августа английская авиация над Берлином не летала". Не верить этому не было
оснований. Пришлось немцам сделать вывод, что этот успешный налет произвели
советские самолеты. Вот тебе и скорая победа на советско-германском фронте,
вот тебе и уничтоженная советская авиация!
За первым налетом последовали другие. Но условия стали более тяжелыми.
Теперь противник встречал наши самолеты ожесточенным огнем, едва они
пересекали береговую черту, а вокруг Берлина действовала сложная система
противовоздушной обороны. Каждый раз приходилось разрабатывать особую
тактику. Выручала по-прежнему большая высота. Выше 7 тысяч метров нашим
бомбардировщикам уже не так были страшны ночные истребители со специальными
мощными фарами, не так был страшен и огонь зениток.
Гитлеровская ставка потребовала от своего командования "ликвидировать
военно-морские и военно-воздушные базы на островах Даго и Эзель, и в первую
очередь - аэродромы, с которых производятся налеты на \73\ Берлин". Нам
пришлось усилить защиту аэродромов. Туда были передислоцированы почти все
зенитные средства островов и скромные истребительные силы.
"А нельзя ли вместо 500-килограммовой бомбы или двух бомб по 250
килограммов нести на Берлин до тысячи килограммов, то есть брать по две
пятисотки?"- такой вопрос возник у Верховного Главнокомандующего.
Мои доводы, основанные на мнении С. Ф. Жаворонкова о том, что такая
нагрузка для самолета недопустима, показались неубедительными. В Ставку был
приглашен опытный летчик-испытатель В. К. Коккинаки. Об этом я уже писал в
книге "Накануне". Коккинаки отлично знал самолеты ДБ-3, его не раз
направляли в авиационные части, чтобы он показал, как надо использовать
технику и выжать из нее все возможное в смысле дальности полета и
грузоподъемности машины.
Точка зрения Коккинаки разошлась с моей. "Можно брать две пятисотки",-
помнится, заявил он, и я был временно посрамлен.
По личному приказу Верховного Владимир Константинович вылетел на Эзель,
где дислоцировался полк Е. Н. Преображенского. Теоретически бомбовую
нагрузку на ДБ-3 можно было увеличить до тонны, но далеко не новые моторы
самолетов делали это практически невозможным, тем более при полете на
предельную дистанцию. Попытка Коккинаки поднять бомбы весом в одну тонну
кончилась неудачей: два самолета потерпели аварию. Мне ничего не оставалось,
как доложить об этом Ставке и отдать приказ командующему ВВС ВМФ: оставить
нагрузку прежней.
Однако дело на этом не кончилось.
В Ставку были вызваны командующий ВВС ВМФ С. Ф. Жаворонков, до тех пор
неотлучно руководивший полетами на месте, и командующий ВВС Красной Армии П.
Ф. Жигарев. И. В. Сталин нередко поступал так по отношению к какому-либо
наркому. Этим он как бы говорил: "Вот я сейчас вас проверю. Вот сейчас
послушаем, что скажут практические работники".
Когда Жигарев, Жаворонков и я вошли, Сталин сердито посмотрел на нас. О
его плохом настроении свидетельствовало и то, что он не сидел и не стоял