"Владимир Кузьмищев. Царство сынов Солнца ("Эврика") " - читать интересную книгу автора

прокормиться, а на Горгоне - этот остров был намного крупнее. Тринадцать
садятся на корабль и вместе с новыми экспедиционерами плывут дальше на юг.
Примерно через месяц их корабли входят в огромную бухту. Это Тумбес (ныне
Гуаякиль, территория современного Эквадора). У южного входа в бухту они
видят настоящий город, первый индейский город в Южной Америке и первый город
во владениях инков, о которых испанцы все еще ничего не знают.
Они не хотят верить своим глазам, как несколькими часами позже не
захотят поверить своему первому послу. Они не знают, повторяем, ни об инках,
ни о Куско, ни об огромной стране Тауантинсуйю, протянувшейся от Тумбеса на
юг на целых пять тысяч километров.
В мареве тропической жары - город расположен на экваторе - мутнеют лишь
неясные очертания городских сооружений. Со страхом и надеждой всматриваются
испанцы в могучие громады пирамид, храмов и дворцов. Как примут их жители
этого огромного, таинственного и потому скорее всего опасного города?..
Лодка с Молиной отделилась от флагманского корабля и двинулась мощными
рывками прямо к центру толпы, вытянувшейся в сплошную линию. Живая полоска
тел на мгновение замерла, чтобы затем сразу же раствориться в каменных
громадах города. И только справа приближение лодки не вызвало никакого
движения. На лодке заметили этот маневр и резко взяли вправо, справедливо
решив, что к безлюдному берегу нет смысла причаливать. На корабле видели,
как блеснули на солнце стальные доспехи Молины, как они на какое-то
мгновение поднялись над остальными людьми на берегу - видимо, с лодки посла
доставляли на руках, - чтобы тут же исчезнуть в серовато-буром пятне
встречавших...
Молина вернулся часа через четыре. Его рассказ поразил испанцев. Когда
же они узнали, что главный начальник, которого тут же окрестили
"губернатором", встретил Молину в золотом саду, никто не поверил
случившемуся...
Теперь настала очередь грека Кандиа. Писарро отвел его в сторону, и они
о чем-то тихо заговорили. Потом Писарро позвал Молину. Тот лишь кивал в знак
согласия.
Педро де Кандиа уплыл в той же лодке к все еще видневшейся на берегу
группе индейских начальников. Они сопровождали Молину до сада, но к
губернатору Тумбеса его ввели другие.
Тишина воцарилась на кораблях. Все оставались на палубах и даже не
прятались от нестерпимо обжигавших лучей солнца. С каждой минутой напряжение
нарастало, Судорожно сжимались до боли в побелевших суставах иссушенные от
непосильного ратного труда, покрытые ссадинами, рубцами и незаживающими
ранами руки бывших пахарей и рыбаков, виноградарей и погонщиков скота,
бездомных бродяг и разбойников-аристократов с больших и малых дорог Испании.
Уткнувшись лицом в связку толстых корабельных канатов, забылся в
тяжелом полуденном сне Молина, Рядом с ним, присев на ступеньки лестницы, в
тени капитанского мостика сидел Писарро. Он был спокоен. Он твердо знал, что
наступил его час. Он верил Молине. Он не зря поверил Андогойе. Теперь он
верил и своей звезде. Его мысли были заняты тем, что предпринять после
возвращения грека. И вернется ли он? И вернется ли один?..
Время шло. Люди не выдерживали напряжения. Кто-то уже бился в
судорогах. По знаку Писарро лоцман Руис, солдаты Рибера, Куэльяр, Перальта и
проснувшийся Молина - все из числа тринадцати - морской водой, резким
словом, ударом ножен приводили в чувства своих товарищей. Наконец жара стала