"Лев Кузьмин. Любовь Николаевна" - читать интересную книгу автора

Но комбайнеры управлялись отлично. А когда мотоцикл и первый комбайн
поравнялись, то Иван Романыч поднял руку, весело взмахнул ладонью, а потом
показал на бабушку. "Привет, мол, привет, - как бы сказал он комбайнеру, -
смотри, кого я сюда к вам привез!"
Черный, весь обгорелый на солнце комбайнер со штурвала рук не снял, но
вовсю засверкал улыбкой и глубоко с высокой площадки поклонился бабушке.
Бабушка приосанилась, тоже хотела поклониться, да кланяться в коляске
было некуда: на коленях, чуть ли не упираясь в бабушкин подбородок, стояла
высокая корзина. А навстречу двигался уже второй комбайн, и опять Иван
Романыч взмахнул рукой, и опять, как бы чуточку хвастаясь, показал на
бабушку.
"Ну и ну! - улыбнулась Любаша. - Бабушку-то мою как встречают. Даже
завидно. Меня бы вот так! Но ничего, ничего, придет и мое время".
И только Любаша так подумала, как от самого дальнего, от третьего
комбайна к дороге помчалась грузовая, полная зерна машина. Она лихо
перескочила дорожный кювет, тяжелый кузов подбросило, зерно плеснулось через
борт на землю, и бригадир в седле мотоцикла даже привстал:
- Э-эх!
- Господи! Что делает, супостат! - охнула бабушка, а Иван Романыч
сердито крутнул руль, поставил мотоцикл поперек дороги.
Машина остановилась. Из кабины остолбенело смотрел на Ивана Романыча
молоденький шофер. У него там, в кабине, на тоненькой цепочке покачивался
игрушечный утенок с круглыми, удивленными глазами, и у шофера глаза были
точно такие же - очень удивленные.
Шофер распахнул дверцу, выскочил:
- Че такое, че? Стряслось че-нибудь?
- Стряслось, - ответил Иван Романыч. Он весь так и насупился,
напружинился, и Любаша загодя пригнулась: "Сейчас как закричит!"
Но Иван Романыч не закричал, а только шумно, всей грудью вдохнул
воздух, шумно выдохнул и взял этак бережно, двумя пальцами шофера за
кармашек расписной рубахи.
- Случилось, Петенька-дитятко, случилось... Ты скажи, хлеб в магазине
буханками берешь?
- А че? Буханками! Как день, так три буханки... Семья у нас великущая,
мнут - будь здоров. А че?
- "Ниче", милый! Пока "ниче"... В магазине буханки считать умеешь,
теперь пойдем считать на дороге.
- На какой дороге? Я тороплюсь! - попробовал освободить рубаху шофер,
но Иван Романыч рубаху не выпустил, а прямо так, за кармашек, и повел
Петеньку к тому месту, где расплеснулось по траве янтарное зерно.
- Любуйся, милок, считай буханки. Да пока не твои собственные, а пока,
ясно-понятно, государственные.
Шофер почесал кудрявый затылок, развел руками:
- Ну-у, Иван Романыч! Ты из-за этого? А я-то думал, беда... Ну,
газанул! Ну, просыпал малость! Так ведь спешка. Сам знаешь, где пироги едят,
там и крошки летят.
Петенька, похоже, совсем успокоился. Он даже подмигнул бригадиру.
- А в общем, я еще молодой! А в общем, я еще исправлюсь! Дай дорогу,
мне ехать надо.
И тут Иван Романыч опять прежним тихим голосом, но только медленно,