"Анатолий Кузин "Малый срок" (Воспоминания в форме эссе со свободным сюжетом)" - читать интересную книгу автора

трубу с крыши, выпросить билет у галантного мужчины, что запомнился
милиционеру и с его билетом идти на скамейку. Так в 1951 г. мне удалось
посмотреть все спектакли ГАБТ в "Зеленом театре".
Шпаны в парке было много. Особенно с примыкающих к нему Воробьевых,
теперь Ленинских гор, сплошь застроенных деревянными домами. Самым
неприятным ощущением осталась в душе подозрительность людей. Подходишь к
мороженице, а женщины начинают прижимать к себе сумки, мужчины бросают
неприязненные взгляды. Как тут убедишь, что это унизительно для молодого
человека.
На танцплощадке массовики-затейники выстраивали публику по парам во
главе с опытными танцорами, и по команде мы начинали передвигаться в
танцах. Под аккомпанимент баяна или духового оркестра. Основными были все
"па-де". Па-де-грас, па-де-патенер, па-де-спань, па-де-катр, а самым
веселым был краковяк. Тут пыль поднималась в сухую погоду, хоть землю и
поливали. Вальс, танго, в порядке исключения, фокстрот - были только на
танцверанде за входной билет
В дорогих заведениях сидели люди с деньгами, военные и восточные
кутилы с развеселыми и счастливыми дамами. Яркий свет и смех заполняли все
залы этих ресторанов, шашлычных и кафе. По газонам и лужайкам на
подстилках, газетах и просто на траве сидели компании. Отпечатывали
бутылки с напитками и закусывали пирожками или принесенными с собой
прдуктами. Пьянство власть не беспокоило. Все это было. Теперь мы в Уфе.
...Уфимская пересылка - это целый город. Баня сплошь из душевых сеток
на потолке. У входа дают кусочек мыла размером с сахарный. Измылишь его -
и к цирулю-брадобрею. Сидишь голый на табурете с распаренной щетиной.
Зловещего вида уголовник мгновенно обмахивает тебе лицо опасной бритвой и
щетину на ней стирает быстрыми движениями о плечи рядом с шеей. Неприятное
ощущение для новичков. На бане, у входа, большой лозунг красными буквами:
"Кровь за кровь" - это напоминание о восстановлении смертной казни за
убийство.
Большой развод после бани. Меня ведут за целый квартал в корпус новой
постройки, в одиночную камеру. Обычно камеры, где меняется народ, исписаны
всем, чем только можно нанести надпись. Моя была чистая. Позже, по другим
признакам, я понял, что попал в "крытую" - тюрьму, где отбывают одиночное
заключение. Прогулочные дворы - большие и малые -с деревянными заборами.
На четыре двора одна вышка. Охранник на ней перевертывает песочные часы и
гуляй, пока песок не высыпется. Разглядываю надписи на заборах. Обычно
кто-то кого-то ищет, сообщает свой маршрут или судьбу. Одна надпись меня
развеселила. Неизвестный сообщал: "Я жеву ни харашо не плоха в среднем".
Молодец, подумал я, устроился.
Широко распространены подобные надписи в местах, где люди подвержены
душевной тоске, вынужденному ожиданию или другому томлению. Обилие их
существует в местах работы солдат перед дембелем, в туалетах, в райкомах
комсомола, перед получением выговоров или билетов, в местах скопления
туристов, на вокзалах и в других подобных местах.
Через неделю я нарушил правила - отогнул краешек листового железа на
козырьке, закрывающем окно. Хотелось посмотреть с высоты четвертого этажа
на окружающее. Перед глазами оказалось пространство, утыканное вышками, и
как соты - прогулочные дворы и дворики для одиночек. Все были заполнены
заключенными. Конец сентября не отличался теплом, публика была одета