"Олег Куваев. Печальные странствия Льва Бебенина" - читать интересную книгу автора

пионерский горн. Но гитара была ничего.
Неожиданно для себя Беба стал находить в собственной музыке горькое
удовольствие и часто выходил на соло, а лабухи, коллеги, которым было на все
наплевать, охотно его выпускали, жарь хоть целый вечер, плевать...
Беба уже не метался. Что было, то прошло. Ему требовалось подкопить
деньжат на приличный костюм, ему требовался момент, он это понял. Он играл и
разглядывал зал, угадывал нужного человека. Человек придет, ресторан такое
место...
Но, кроме буровиков, как две капли воды похожих на сибирских добытчиков
золота, громких парней физического труда, кроме командированных, от которых
за версту несло удостоверением и сознанием служебного долга, кроме местных
львов с пятеркой в кармане, никто не возникал на его горизонте.
Социолога, определившего бы биение ресторанной жизни по окраинам
государства, еще не нашлось. Здесь не бывают знаменитости, проматывающие
знаменитые гонорары, сюда не заходит обедать профессор или другой человек,
оклад которого позволяет именно так обедать, здесь не резвятся пижоны.
Сквозь эти рестораны, как сквозь первый признак обретенной цивилизации,
проходит в основном поток бродячих людей: геологов - искателей земных недр,
искателей длинного рубля, здесь бывают налетами люди нестандартной профессии
или уникальные специалисты по какому-нибудь уникальному монтажу, перелетные
птахи индустрии XX века.
Но изредка неприметно за столиком пройдет незамеченным крупный краб
уголовщины, которого непостижимые нити гешефта загнали в такие края.
Попробуй его угадай, если специалисты по угадыванию ловят его не первый
уж год.

Дядя Осип

Но все-таки...
Каждый вечер в ресторан приходили три мужика, как будто бы вынутых из
бетономешалки. Хрипатые, пыльные мужики садились за угловой столик напротив
оркестра, и до их прихода никто этот столик не мог занять. Официантка с
натугой тащила три ящика пива - среднеазиатского дефицита, и каждый из
мужиков ставил свой ящик у правой ноги. Они выпивали за вечер по пять-шесть
бутылок и уходили последними, оставив остальное пиво доброй официантке.
Беба вскоре заметил, что главным в странной этой компании был
сгорбленный, в проволочной щетине мужичонка, в пропитанных пылью кирзачах и
в костюме из хэбэ - бессмертной ткани в полоску.
Пил он мало. Так, прихлебывал иногда и разглядывал зал воспаленными,
все на свете знающими глазами.
Вскоре Беба узнал, что зовут его дядя Осип, что в этом городе он давно,
точнее, проводит в этом городе, в этом вот кабаке каждую осень. Потом
исчезает.
Многократные вечера наблюдал за ним Беба. Но не подходил. Не
навязывался. Хотел все узнать про странного миллиардера в стоптанных
кирзовых сапогах, проволочной щетине.
И однажды случилось: проволочный мужик подошел к эстраде и, поманив
грязным пальцем Бебу, спросил:
- Могешь "Журавли"? - И положил четвертную у ног.
И смог Лев Бебенин. "Журавли" отвечали настроению души, проснулся в нем