"Олег Куваев. Телесная периферия" - читать интересную книгу автора

Народ скрытный и недоверчивый. Вначале они обсуждали орден Калиткина, потом
его пенсию - сто пятьдесят рублей, точно он космонавт какой. Теперь ждали -
в доме бездельный тридцатитрехлетний мужик, не может быть, чтобы все
обошлось.
Калиткин по привычке вставал рано. До обеда мотался по комнате в
трусах, с угловатыми коленками и локтями - армейское чучело, как однажды
определила жена. Сама она была уютная от хлопот по огороду. Ночью жена
прижималась к Калиткину - двадцать девять лет, самое время. Но Калиткин, как
бы опозоренный поломкой телесной периферии, отодвигался. Утром жена злилась:
- Когда уедем?
- Придет время - уедем.
Жена вымещала зло на редиске и луке, рвала его с грядок с
накопительским остервенением. Калиткин провожал ее на рынок презрительным
взглядом, но торговлю не запрещал - совсем баба взбесится.
Раздражение Калиткина находило выход в фантастической мелочности. Если
вечером он курил на веранде и клал коробок спичек на край стола - утром он
должен был находиться именно на этом месте. Окурок в пепельнице доводил до
бешенства. Раздражало пятно на стекле и общий разброд вещей. Но ведь
внутри-то был прежний Калиткин, с сознанием непростой роли в мире. И потому
он все надменнее вздергивал голову на сухой шее.
Однажды утром жена грохнула на пол стопку японских тарелок:
- Идол ты дефективный! Или уезжаем, или еду одна!
Меж тем Сякин Иван Григорьевич пошел на повышение. Узнав об этом,
Калиткин одобрил решение высокого командования, погордился за любимого
командира и пошел в отряд, чтобы пригласить Ивана Григорьевича на прощальный
ужин. Он рассудил: если бы не подвиг Калиткина, то и не было бы повышения
подполковника Ивана Григорьевича. Столица не одобряет безнаказанных
переходов границы.
Но от приглашения подполковник Сякин уклонился. Вместо этого позвал
Калиткина снова к себе, и снова они выпили по рюмке барбарисовой настойки,
полезной для мужского здоровья. Закусывая салатом, Калиткин поперхнулся,
ощутив страшное подозрение. Украинского сладкого лука в староверском поселке
ни у кого не было, это он знал. Под предлогом выпить воды он вышел на кухню,
и его тренированный взгляд сразу обнаружил домашнюю знакомую корзинку и
знакомую зелень. Чутье подсказало Калиткину, что ничего тут случайного нет:
все эти годы жена не ходила на рынок, а продавала овощи товарищам офицерам,
брала деньги с любимого командира.
- Ты, Калиткин, числи себя в рядах, - повторил по-доброму Иван
Григорьевич. - Если что, звони прямо ко мне.
Подразумевалось, что Калиткин будет жить здесь, где дом, и всегда может
прибегнуть к связи.
Дома Калиткин добил остатки японской посуды и вытоптал огород. Тогда же
в огороде с ним случился первый припадок: автоматная очередь, взрыв
бандитской гранаты, запрокинутый горизонт.
Жена уехала. Огород в считанные дни зарос, превратился в пыль и бурьян.
Улица прилепила к нему слово "припадошный" и успокоилась. Место Калиткина в
иерархии пыли, ставен и глиняных заборов было найдено.
Осенью на заставе сменился состав, а еще раньше товарищи офицеры
сменили место службы, были направлены кто куда. Чужой стала застава.
Зимой Калиткин совсем одичал, шатаясь без цели из угла в угол. К нему