"Олег Куваев. Чуть-чуть невеселый рассказ" - читать интересную книгу автора

ответ.
Радиограмма была от ребят. "Через два дня ждем самолет. Что делать?"
Это было неприятное сообщение. Мы ждали с самолетом пакет. Такие пакеты
привозили к нам молчаливые курьеры спецпочты. Они придирчиво проверяли
документы, потом давали подписать внушительную бумагу и лишь после этого
отдавали пакет. Все документы были оформлены на меня. Курьер не отдаст пакет
никому другому. Он увезет его обратно. Но то, что в нем находилось,
необходимо для продолжения работ.
- Когда едешь? - спросил я Старкова.
- Завтра.
- Я с тобой.
Старков пожал плечами. Твое, мол, дело, поступай как знаешь.
- Что за глупости? - докторским тоном спросила она, когда я сказал о
завтрашнем отъезде. - Я не позволю.
Кое-как удалось растолковать, в чем дело.
- Если это очень нужно... - нерешительно протянула она. - Но на собаках
я вас не пущу.
- Вездеход, - успокоил я ее. - Вездеход с громадным тулупом. Дайте мне
побольше этого четырехчасового наркотика, и все будет в порядке.
- Это антибиотик, - сухо сказала она. - И я все решу сама.
В дверях она остановилась и спросила:
- У вас очень важная работа, да?
- Средне, - сказал я. Я не кривил душой, - я в самом деле так думал, да
так оно и было.
Она ушла. Я стал думать, какими путями попадают такие на полярные
острова. Обычно сюда приезжают вслед за мужем. Немногие незамужние, кого я
встречал, всегда напоминали мне одиссеев в юбках. Это были отважные,
хитроумные одиссеи жизни, что, впрочем, не мешало им оставаться женщинами.
В девять утра я оделся и постучал в ее комнату. Комната оказалась
запертой. Спит. Я представил себе, как она каждый вечер ложится спать в
пустой комнате в пустой больнице. Мне стало жаль своего доктора. Врачу не
так-то просто переехать с одного места на другое, тем более если ты
единственный врач на целый остров.
Два с половиной года до отпуска. Девять месяцев в году здесь лежит
снег. За это время начинают мельчать даже мужчины. Я видел зимовщиков, с
увлечением занимавшихся кухонными дрязгами. От души не желал бы ей соседства
Старкова в один из тех месяцев, когда хочется получать письма и не верится,
что существуют незамерзшее море и, например, ромашки.
На крыльце я понял, что мне не донести до вездехода своего тулупа: ноги
были безвольно слабы, и липкий пот покрывал спину. Отчего-то часто дышалось,
и противный мокрый кашель мягко распирал грудь. "Надо было все же взять эти
таблетки", - подумал я и в это время увидел вездеход. Он шел к больнице,
похожий на атакующий танк.
Старков молодцевато выпрыгнул из него - настоящий полярный бог в
полярном костюме. Нагнувшись к гусенице, он подмигнул мне и кивнул на кузов.
Она сидела в дальнем углу крытого кузова, положив на колени руки в
каких-то уморительных варежках-черепашках. Я все смотрел на эти варежки и
туго соображал, из чего они сшиты. Смотрел на них так, что она одернула
пальто на коленях и вопросительно взглянула на меня.
- Все в порядке, доктор. А куда вы?