"Олег Куваев. Чуть-чуть невеселый рассказ" - читать интересную книгу автора

Олег Михайлович Куваев


Чуть-чуть невеселый рассказ

Рассказы - 4



Ocr Intar http://lib.aldebaran.ru
"О.Куваев "Через триста лет после радуги" серия "Библиотека юношества"":
Молодая гвардия; Москва; 1981

Олег Куваев
ЧУТЬ-ЧУТЬ НЕВЕСЕЛЫЙ РАССКАЗ

Я схватил воспаление легких, когда мы шли через низкие перевалы гор
Дурынова. Стоял апрель - месяц солнечных холодов. Мы шли с северного
побережья острова, оставив позади зеленый лед лагун, тишину и мертвый
галечник морских кос. Горы Дурынова отделяли нас от базы на южном берегу.
В этих местах понятие "горы" условно. Среди настоящих гор они считались
бы просто холмами.
Нас было пять человек. Пять мужчин в одинаковых кухлянках и меховых
штанах, с распухшими от мороза и солнца лицами.
На каждом подъеме все соскакивали с нарт и бежали рядом, крича и
задыхаясь. Кричать было необходимо, чтобы собаки не останавливались. Я
говорил "Давай!" на каждом выдохе, эскимосы - каюры грузовых нарт - коротко
вскрикивали: "Хек!"
Семен Иванович молчал. Он вел самую ответственную нарту с аппаратурой.
За него ругался Ленька. Он погонял свою упряжку громко и непечатно.
На третьем подъеме я понял, что сейчас умру от теплового удара. Одежду
заполонил кипящий пот.
На вершине я остановил собак и стянул через голову кухлянку и свитер.
Упряжка понеслась вниз. Мгновенно превратившаяся в жесть ковбойка била меня
по спине. Так повторялось раз пять, может быть, больше.
Горы Дурынова занимают по широте сорок километров. В час ночи парты,
раскатываясь, неслись по взлетной полосе аэродрома. При аэродроме имелось
шесть домиков. Крайний из них, приткнутый к самому берегу, второй месяц
служил нам базой.
За десять дней избушка промерзла насквозь. Мы поставили на пол примус и
вскипятили чай. Эскимосы выпили по две кружки и по очереди подали нам руки.
Они жили на охотничьем участке в шести километрах к югу от нас.
Я лег на кровать в спальном мешке. Сквозь сон мне было слышно, как
Семен Иванович шаркает по полу и гремит угольным ведром. Половину избушки
занимала громадная печь, которую звали "Иван Грозный". Остыв, она
запускалась долго и трудно.
Я проснулся на другой день от звука собственного голоса. Наверное,
говорил сам с собой. Голова казалась большой, как подушка, тело чужим.
"Наверное, заболел", - подумал я и куда-то провалился.
Семен Иванович тряс меня за плечо. Он держал в руках тонкий, как