"Олег Куваев. Дом для бродяг" - читать интересную книгу автора

настроение момента, потому что ответил в духе времен, когда мы любили
высокий стиль: "У меня, друг, сезон дождей", -- вот что было написано в его
телеграмме. ПонятноВ прежние времена полагалось запросить "если нужен
вылетаю немедленно" или просто прилетать без всяких запросов, что было бы
еще более высоким стилем. Но сейчас, поскучнев с возрастом, мы уже
стесняемся таких поступков и телеграмм.
Я решил плыть по Реке в одиночку.
...А самолет между тем снижался. Мы уже прошли район черных, таких
безжизненных, если смотреть сверху, хребтов и вошли в долину Реки. В
иллюминатор был виден потемневший от масла и выхлопных газов край плоскости
ИЛ-14, ржаво-обожженные выхлопные трубы, а под ними пятнышки озер, стариц,
тайга. Самолет мягко сел и побежал по полосе. Все! Прибыл! Волнение как бы
смыло прошедшие десять лет, и как будто вчера смотрел на карту, и вдруг
увидел...
6

Вокруг посадочной полосы росли маленькие нежно-зеленые лиственнички.
Было тихо и солнечно. Дремала двухэтажная аэродромная изба со стеклянной
верандочкой наверху. На земле, прислонившись к зеленому пали-садничку,
стояли аборигены и смотрели на самолет с привычным любопытством, с каким,
наверное, в чеховские времена ходили на перрон встречать поезда. По
посадочной полосе куда-то промчался на бешеной скорости расхлябанный
грузовик. Притормозил, развернулся и так же на бешеной скорости помчался
обратно. Он напоминал старого пса, который вдруг вспомнил юность и начал
играть сам с собой. Натуральные, живые псы, в шерсти которых запутались
веточки, строительный мусор, обрывки бумаги, также сидели у зеленого
палисадничка. В глазах у них светилась тоска по какому-нибудь ЧП: драке,
приезду незнакомой собаки или на худой конец появлению свежего человека.
Словом, это были ездовые собаки во время мучительных собачьих каникул, когда
они отдохнули и не знают, куда себя деть.
Трап давно опустел. В дверной проем самолета вышел пилот и сказал в
пространство:
-- Ну что, Серега?
-- Да вот Надю жду, -- ответили из-за шасси. И опять стало тихо.
Я подошел к одному псу, поставил на землю рюкзак, а пса погладил по
голове. Шерсть у него была почти горячей от солнца. Пес лизнул мне руку,
понюхал рюкзак и отвернулся. И все другие собаки, с некоторым интересом
воззрившиеся было на меня, тоже отвернулись. Все-таки эта была торжественная
минута: блудный сын вер-нулся в родные края и узнан.
От аэропорта к поселку шла разбитая, черная от торфа дорога. В конце
дороги возвышались новенькие двухэтажные дома. Сердце у меня сжалось.
Двухэтажные дома не соответствовали мечте. Я забыл, что прошло десять лет с
тех пор, пока здесь была глухомань, и сейчас вот такие дома стоят на местах,
где раньше, на нашей еще памяти, торчали яранги. И что там ни говорите, все
равно грустно, когда уходит в прошлое целый пласт времени, целый комплекс
эмоций...
Я закинул рюкзак в гостиницу. Гостиница была очень уютная, из двух
комнат, с коврами, приемниками, современной мебелью. Это была как бы
обратная сторона сожаления об исчезнувшем колорите таежной деревушки. Потом
я пошел смотреть поселок. Людей на улицах не было. Летом в таких, как этот,