"Олег Куваев. Дом для бродяг" - читать интересную книгу автора

главной струи, где течение все-таки пересиливало. За одним из речных
поворотов я увидел заваленные снегом горные хребты. Хребты сверкали под
солнцем, и небо над ними было ослепительно синим. И всюду была тайга
лимонного цвета.
Я видел, как рушились подмытые берега и как падали в воду деревья.
Некоторые стояли, угрожающе накренившись, и под ними я проплывал, боясь
взглянуть наверх, чтобы не нарушить равновесие материальностью взгляда.
Все-таки одна из этих лиственниц ухнула за лодкой и добавила воды, которой и
так было в лодке по щиколотку.
Чем дальше, тем стремительнее становилось течение, и по очертаниям гор
я знал, что скоро устье Реки, которая "впадает как из винтовки". Река
делилась теперь на широкие плесы метров в триста шириной, и вся эта масса
неудержимо и грозно катилась вниз. В водоворотах лодка начинала колебаться с
борта на борт, как будто центр тяжести вынесли на высокий шест.
Над Рекой стоял неумолчный шум воды, хлопанье древесных стволов. Из
воды неожиданно выскакивали затопленные стволы и исчезали снова.
Я увидел излучину, которую никогда не забуду. Высокий галечный берег
здесь уходил изгибом, и струя воды била прямо в него. Берег с мачтовыми
лиственницами осыпался на глазах. Лиственницы кренились и падали в воду
медленно и беззвучно, вздымая тонны воды. За ними виднелся край заваленного
снегом хребта и синее небо над ним. Встречный ветер резал лицо.
С отрешенным восторгом я подумал, что если суждено где-то погибнуть, то
хорошо бы погибнуть так.
Затем я увидел справа желтый бешеный поток воды, который несся вниз
рядом с Рекой.
Это было устье главного притока Реки, и от устья до метеостанции
оставалось километров тридцать. Надо было только разыскать эту избушку в
хаосе воды, островов и сметенного паводком леса.
20

Метеостанция, судя по имевшейся у меня карте, стояла на левом коренном
берегу Реки, у подножия длинного и низкого хребта.
Я все время выбирал левые протоки, чтобы как можно ближе подойти к
коренному берегу. Поздно вечером я очутился в старице, видимо, соединявшейся
с главным руслом только в высокую воду. Течения здесь почти не было. По
берегам стояли засохшие лист-веннички. Было очень тихо. Где-то вдалеке,
справа, стоял неумолчный грохот, точно трясли решето с камнями. Я все плыл и
плыл по черной зеркальной воде. Лиственнички исчезли, и начался темный
мокрый ольшаник, стоявший непроходимой стеной по обеим сторонам протоки.
Хребет справа кончился. Я подумал, что проскочил метеостанцию. И нечего было
надеяться отыскать ее пешком.
Уже спустилась ночь. Но на берегу не было места для палатки. Только
затопленный кустарник, черный, замшелый, и неподвижная вода. С воды взлетали
выводки гагар и обязательно делали круг над лодкой. Свист крыльев и
знаменитый гагачий вопль, от которого сходили с ума путешественники прошлого
века.
Солнце еще держалось па гребне хребта. Он был красный. И тут я увидел
лебедя. Лебедь летел высоко над этой неизвестно куда ведущей протокой, летел
медленно и торжественно. Его еще доставал свет ушедшего за кустарники и
тайгу солнца, и лебедь тоже был красным. Красный лебедь и красный горный