"Пауль Аугустович Куусберг. В разгаре лета (1 часть трилогии)" - читать интересную книгу автора

скалили зубы, что теперь главное - петь осанну и давать обещания.
Но даже сейчас мне почему-то не хочется ставить Элиаса на одну доску ни
с местным волостным старшиной, ни с капитаном, угрожавшим нам оружием.
Но нет, надо смотреть правде в глаза. Главный инженер Элиас враг. Он
ничуть не лучше тех, кто ведет сейчас за лесом перестрелку не то с милицией,
не то с бойцами истребительного батальона.
Говорю Нийдасу тихо:
- Наш инженер оказался бандитом. Нийдас ничего не понимает.
- Сейчас я видел Элиаса. Он шел вместе с другими. С винтовкой в руках.
Ты оказался прав.
- А тебе не показалось?
- Нет. Я сразу его узнал.
- Вот уж не поверил бы, что он так далеко зайдет. Ничего не скажешь,
вовремя смекнул, чья возьмет.
На этот раз я не понимаю Нийдаса. Что он хотел сказать? То ли он
издевается над Элиасом, то ли и впрямь ему завидует. Нет, наверно,
издевается.
Но нам не дают поговорить об инженере. Ко мне без конца пристают с
вопросами, без конца выспрашивают, что там - за стеной.
Мне и самому хотелось бы это знать.
Выстрелы гремят все гуще, мы волнуемся все сильнее. Где-то рядом
происходит перестрелка между бандитами, арестовавшими нас, и какими-то
неизвестными нам силами.
Руутхольм поднялся н подошел ко мне. Ему удается держаться на ногах --
надо лишь опираться на мое плечо. Я ничего не говорю ему про Элиаса, еще
успеется. К чему расстраивать его сейчас?
- Этих бандитов небось чертовски много, если они решаются
сопротивляться, - размышляет вслух Руутхольм.
- То ли бандитов много, то ли милиционеров мало, - замечает Нийдас.
Выстрелы гремят все ближе.
Я больше не в силах ждать, чем все это кончится. Опять подпрыгиваю
вверх и ухватываюсь за прутья. Сначала ничего не вижу. На шоссе - ни души.
Но как раз в тот миг, когда руки мои ослабевают и я хочу упасть вниз, из
лесу выбегают четыре человека. Один из них спотыкается, перепрыгивая через
кювет, и роняет при этом винтовку. Но ему уже не до ружья, он спешит догнать
своих. Вскоре все четверо исчезают из поля зрения.
- Бегут! - кричу я не своим голосом. - Бегут!
У меня сразу прибавляется сил. Я пытаюсь нащупать ногой выступ в
каменной стене, чтобы плотнее приклеиться к окну.
Милиционер колотит кулаками в ворота.
- Густав, открывай! - кричит он караульному.
- Неужто и впрямь бегут? - пристает ко мне та самая женщина, которая
перевязывала голову Руутхольму и у которой кончилось молоко.
- Лга! - кричу я ей.
Женщина плачет. И я готов зареветь, как эта женщина.
С воротами пришлось повозиться. Долгое время колотят и дубасят по
замку, пока тот наконец слетает.
Коплимяэ смотрит на нас так, будто мы из мертвых восстали.
- Тебя сейчас и собственная невеста не узнала бы, - смеется он.
Я понимаю его. Он шутит лишь для того, чтобы скрыть свой испуг. Но при