"Пауль Аугустович Куусберг. В разгаре лета (1 часть трилогии)" - читать интересную книгу автора

скрыться от того, что нас ждет.
- У меня такое чувство, что если мы продержимся месяц-другой, значит,
мы выиграли, - сказал Ойдекопп.
- Война? - спросил Элиас, Ойдекопп ответил не сразу.
- Война между Германией и Россией неизбежна. Поговаривают, что она
начнется не сегодня-завтра.
- На эту карту я ставить не желаю, - сказал Элиас. - Не верю, что
эстонцам можно ожидать от немцев чего-нибудь хорошего.
Ойдекопп спокойно возразил:
- Из двух зол приходится выбирать меньшее.
- Если бы мой арест предотвратил войну, я бы завтра же вернулся в
Таллин с повинной,
Ойдекопп рассмеялся:
- Вы романтик. Элиас промолчал.
- Добрые намерения не стоят в этом мире ни гроша. Думаете, мне не
хватило бы сил пожертвовать собой в случае необходимости? - продолжал
Ойдекопп. - Я несколько старомодный человек, и слово "народ" для меня еще
что-то значит... Но перестанем бить себя кулаком в грудь. Наши субъективные
желания не могут ни развязать, ни предотвратить войну, А то, что наш народ
не останется в стороне от войны, яснее ясного.
Ойдекопп на миг задумался о чем-то и заговорил снова:
- Мы с вами уже стали жертвами этой войны, товарищ Элиас. И чем
позднее начнется война, тем хуже для нас. Как ни странно и жутко это звучит,
но война - это залог нашего национального будущего.
Что-то в Элиасе противилось рассуждениям такого рода.
- Не могу я видеть в Германии спасительницу нашей нации, - сказал он,
тоже возбуждаясь. - Не верю, чтобы наш народ, раз уж мы заговорили о
народе, забыл свою историю и роль немецких баронов в этой истории.
Ойдекопп ухмыльнулся:
- Простите, не хочу вас обижать, но логикой своего поведения вы
напоминаете овцу, восхваляющую топор, который должен обрушиться на ее
голову.
Элиас почувствовал себя прижатым к стенке. Он видел, что Ойдекопп не
мечется и не колеблется, что он убежден в своей правоте и знает, чего хочет.
Сам же он, Элиас, все глубже заходит в тупик. Он не до конца еще отказался
от намерения вернуться в Таллин. По ночам он решал, что самое все-таки
мудрое - это схватиться со своей судьбой врукопашную, тогда хоть друзья
сохранят о нем лучшую память, но вечерами, слушая рассуждения Ойдекоппа, он
опять возвращался к прежним сомнениям.
Сильнее всего его тянуло в Таллин из-за Ирьи. Он жаждал ее близости, ее
любви. Подсознательно он предчувствовал, что война, которую так ждал
Ойдекопп, полностью и навсегда разлучит его с Ирьей. Он написал Ирье письмо
и попросил зятя отправить его. Потом написал другое, где звал Ирью в Пярну.
На вопрос Хелене, кому это он шлет письмо за письмом, Элиас ответил, что
пишет женщине, на которой хочет жениться.
- Тогда тебе очень тяжело, - поняла его Хелене, чем растрогала брата
чуть не до слез.
Однажды утром Ойдекопп, явившись к Элиасу, произнес одно слово:
- Война.
Элиас непонимающе посмотрел на него, и тогда Ойдекопп добавил: