"Пауль Аугустович Куусберг. В разгаре лета (1 часть трилогии)" - читать интересную книгу автора

- Спал, - решил не огорчать ее Элиас. - Только сейчас проснулся.
И начал целовать ее.
Подсознательная боязнь того, что они, возможно, больше не увидятся,
желание оттянуть, хоть на несколько мгновений, их расставание и полностью
забыться - все это, наверное, проявилось и в его Ласках, потому что и Ирья
отвечала на них совсем не так, как прежде.
Сейчас, в Вали, Элиас больше всего жалел о том, что не рассказал Ирье
об угрожавшей ему опасности. Он не видел больше никакой возможности вновь
завоевать доверие Ирьи. Конечно же она обо всем уже знает и старается
вырвать его из своей памяти.
Да, он жалел, что не сказал Ирье правду. Что уклонился от ответа на ее
прямой вопрос, лишь пробормотал что-то насчет временных неприятностей и
сбежал. Сбежал, как трус. Он хотел пощадить ее, но хороша пощада, если
теперь ей приходится слышать, что он скрылся неизвестно куда. На работу не
ходит, и еще милиция его ищет... И если Ирья сейчас думает о нем самое
плохое, так виноват лишь он сам. Да и что ей остается, кроме как считать его
проходимцем? Обыкновенным проходимцем.
Он испытывал мучительную тоску по Ирье. В ее присутствии - так ему
казалось - было бы легче перенести эту неопределенность в отношении того,
что с ним может случиться. Ирья сказала бы ему то же самое, что и Руутхольм,
Элиас не сомневался в этом: "Спокойно продолжай работать". Нет, пожалуй,
Ирья посоветовала бы ему вести себя еще более мужественно. Скажем, пойти и
объяснить, как обстоит дело. Это было бы в сто раз честнее и мужественнее,
чем так наивно давать стрекача.
Дни, которые Эндель Элиас провел на хуторе у зятя, не были легкими. С
виду Элиас держался спокойно, бывал временами даже весел, на самом же деле
ему было очень не по себе.
Ойдекопп повадился вести с ним беседы. Приходил он большей частью в
сумерках, и Элиас догадался, что Ойдекопп человек осторожный, избегающий
посторонних глаз. Ойдекопп знал, что Элиас бежал из Таллина, н не делал
секрета из того, что и сам он скрывается.
Элиас разговаривал с Ойдекоппом вполне откровенно. Не скрывал, что не
ждет от будущего ничего хорошего.
- Нельзя же без конца сидеть в кустах. Рано или поздно придется
явиться в милицию и сказать: вот и мы, поступайте с нами, как сочтете
нужным.
Он с интересом ждал, какой ответ даст на это Ойдекопп.
- В лесах собирается сейчас все больше народу, - принялся рассуждать
Ойдекопп. - Пошарьте вокруг - мы с вами не единственные дачники. Как
сказал Юло, хуторяне сейчас одним глазом следят за хозяйством, а другим --
за дорогой: нет ли там кого подозрительного. На ночь кто забирается в стог,
а кто в хлев или амбар, иные же прямо в лесной чаще свой бивак разбили.
Да-да, мы с вами вовсе не исключение. С одной стороны, это упрощает
ситуацию, с другой - усложняет. Отсиживающихся много, и милиционеров на
всех не хватает, что само по себе хорошо. Но люди в лесах рано или поздно
привлекут внимание властей, - стало быть, вскоре начнутся крупные облавы, а
это уже плохо.
Рассуждения Ойдекоппа были логичны, но почему-то раздражали Элиаса.
- Не вижу никакого выхода. В течение месяца-двух, ну, допустим, года
мы сумеем отсидеться. Что это за жизнь?.. В конечном счете нам никуда не