"Пауль Аугустович Куусберг. В разгаре лета (1 часть трилогии)" - читать интересную книгу автора

главным инженером советского предприятия.

"Руутхольм, бывший в то время комиссаром, спросил, был ли я членом
Кайтселийта или Исамаалийта? Но я не был связан с этими организациями. В
министерстве, правда, рекомендовалось вступать в Кайтсе-лийт, но я этого не
сделал. Так что по этой части у меня все в порядке.
А социальное происхождение?
Во всех анкетах я писал, что мой отец был "ремесленником. Иногда он
нанимал кого-нибудь в подмастерья, а как-то, не то в тридцать четвертом, не
то в тридцать пятом году, нанял даже сразу двоих, но большей частью он
работал все-таки в одиночку. Ну, в худшем случае мое происхождение можно
считать мелкобуржуазным".
Не нашел Элиас ничего подозрительного и в своей деятельности за
советское время. Конечно, его критиковали иногда на собраниях, это было, но
кого сейчас некритикуют? Зато в последние месяцы его выдвигали, а главное --
управление наркомата ставило его в пример другим главным инженерам. Даже
неловко было перед своими коллегами.
Так Элиас и не сумел ни к чему прийти.
Инженер Элиас никогда не анализировал особенно детально своих отношений
с новой властью. Он не осуждал происшедшего год назад переворота. Потеряй он
при этом состояние или влиятельную должность, тогда он, может, и злопыхал
бы, но у него не было ни того, ни другого. Знания же его и способности новая
власть оценила по достоинству. В министерстве дорог корпел над сметами,
счетами и прочей писаниной, но при новом строе он стал строителем в самом
высоком и широком значении этого слова. Он начал отдаваться работе со всей
энергией. Ему даже не раз приходилось вступать в споры с теми, кто замечал в
социалистической системе производства только ошибки и недостатки. После
переворота бывший заместитель министра советовал ему не вступать в слишком
тесную связь с коммунистами. Элиас ответил ему с вызовом, что все настоящие
инженеры должны были бы поддерживать коммунистов, этих величайших
строителей, каких знала история. На что бывший начальник бросил ему
раздраженно в лицо: "Перебежчик!" И вмиг возненавидел Элиаса.
Именно то, что он отнесся с самого начала к советской власти без всяких
предубеждений, потом и выбило у него из-под ног почву.

Ночь та была одной из самых счастливых в жизни Элиаса. Вечером они с
Ирьей Лийве поехали в Пириту купаться. Ирья не боялась холодной воды и
плавала лучше Элиаса. Элиас даже засмущался, но Ирья только, посмеялась над
ним. Потом они ужинали в ресторане, пили вино, танцевали до полуночи. Домой
пошли пеш-ком. Ирье захотелось пройтись, потому они и не взяли такси. У
поворота на Румми Ирья неожиданно поцеловала его, и с этой минуты они начали
вести себя, словно дети. Смеялись во весь голос, дурачились, глядели на
море, целовались, не оглядываясь по сторонам, словно им было по восемнадцать
лет. Да и кого им было бояться? Кроме двоих матросов и какого-то старика,
встречных на дороге не было. Пьяноватый старик ухмыльнулся и помахал им
рукой. Это развеселило их, они тоже ему помахали, а потом, обнявшись,
смотрели, как старик, покачиваясь, отважно одолевал дорогу. А матросы словно
бы и не заметили их, промчались мимо чуть ли не бегом.
Справа тихо покачивалось море. Невысокие, едва заметные волны лениво
хлюпались в каменную стенку. Ветра почти не было.