"Сергей Кутолин. Хромое время империи" - читать интересную книгу автора

самосокращающейся нежела-тельной массы, что и обеспечит неслыханные темпы
строительства нового, нигде в мире еще невиданного государства, построенного
по принципу социализма, строителями и созидателями которого является сама
изничтожаемая масса.


КЛЮЧ ТРЕТИЙ

Перевоспитывая, массу можно уничтожить, а личность можно истереть в
порошок независимо от того, кто он или она - эта личность. Сегодня она может
быть военоначаль-ником, прокурором, министром или просто посудомойкой, но,
коли выяснено или предполагается, что это классовый враг, т.е. неизвестно
"черт знает что такое",- ни то, ни се, но не свое, то самое время применить
к нему методы пере-воспитания, натягивая его тело, его кожу на муляж
правоверного гражданина социалстической республики, вкручивая ему в мозги
слова - кальки заветов Ильича. И тогда в искусстве, науке, технике,
руководстве массами возникает тот тип и стиль руководителя, для которого
"делать жизнь с кого..." не есть что - то удивительное, но есть коллективный
разум целого государства. И пусть рычат, беснуются и стращают всякими бедами
молодую советскую власть все эти буржуазно - выморочные подонки, - им не
заставить сойти с пути правильно начертанного вождями революции нового
государства, в котором диктатура, это дикратутра большинства над
меньшинством, это диктатура над лю-бым инакомыслием, т.е. врагом, который
если не поддается перевоспитанию трудом и мнением ВЧК, ЧК, ОГПУ, КГБ и
другим всяким хитроумным буквосопряжением, то тако-го врага уничтожают;
"Голые выбеленные, стены. Голый квадрат окна. Глухая дверь, с глазком.
С высокого потолка свисает яркая, никогда не гаснущая лацпочка, В ее
слепящем свете камера особенно пуста и стерильна; все жестко и четко в этой
мере воспитания. Даже складки одеяла на плоской постели словно одеревенели.
Этот свет - наваждение. Источник неосознанного беспокойства. От него нельзя
отгородиться, отвлечься. Ходишь ли маятником с поворотами через пять шагов
или, закружившись, сядешь на табурет, - глаза, уставшие от знакомых потеков
краски на параше, трещинок штукатурки, щелей между половицами, от
пересчитанных сто раз головок болтов в двери, помимо воли обращаются кверху,
чтобы тут же, ослепленными, метнуться по углам. И даже после вечерней
поверки, когда разрешается лежать и погружаешься в томительное ночное
забытье, сквозь проносящиеся полувоспоминания-полугрезы ощущаешь себя в
камере, не освобождаешься от гнетущей невозможности уйти, избавиться от
этого бьющего в глаза света. Бездушного, неотвязного, проникающего всюду.
Наполняю-щего бесконечной усталостью...Эта оголенность предме-тов под
постоянным сильным освещением рождает обостренные представления. Рассудок
отбрасывает прочь затеняющие, смягчающие покровы, и на короткие мгно-вения
прозреваешь все вокруг и свою судьбу безнадежно трезвыми очами. Это - луч
прожектора, каким пог-раничники вдруг вырвут из мрака темные береговые камни
или вдавшуюся в море песчаную косу с обсевшими ее серокрылыми, захваченными
врасплох морскими птицами".
А затем, время от времени, теплые душеспасительные беседы с
представителями этой самой буквосжимаемой, буквовыжимаемой,
буквоуничтожаемой организацией, т.е. БББО. И весь вопрос только в том, в
какой степени вы ей нужны и в какой степени ваших признаний или действий