"Сергей Кутолин. Хромое время империи" - читать интересную книгу автора

- Это очень хорошо, Орлов, что вы сейчас на нашей стороне. Нам нужны
такие квалифицированные юристы, как вы. Если вам когда-нибудь что-то
понадобится, обращайтесь прямо ко мне в Москву. А сейчас прошу извинить
меня, я очень спешу. Я только хотел убедиться, что я не ошибся. До свидания.
Висилица или расстрел отступили до дальнейшего распоряжения.
Месяц спустя, Орлов, помыкавшись по Москве в поисках жилья, решил
обратиться к Дзержинскому с просьбой снять номер в гостинице. Тот сразу же
откликнулся на его звонок,а удостоверение ЧК Орлова открыло ему доступ в
здание этой комиссии, глава которой обладал такой прекрасной памятью на
лица...
Дзержинский сидел в своем кабинете и пил чай из оловянной кружки. Рядом
стояла тарелка и лежала оловянная ложка. Он только что закончил ужинать.
Из жилетного кармана он вытащил ключ и протянул их Орлову со словами:
- Это ключ от моего номера в гостинице "Националь". Вы можете жить там,
сколько хотите, а я постоянно живу здесь. - И он указал на угол комнаты, где
за складной ширмой стояла походная кровать, а на вешалке висели какие-то
вещи и кожаные бриджи. У Дзержинского совсем не было личной жизни. Но это
только казалось бывшему действительному статскому советнику, поскольку он не
мог себе представить, что у руководителй этой новой России было время на
все: и на семью, и на детей, любовниц и даже на воспитание целых поколений
беспризорников, для которых рай земной начинался, например, в толстых стенах
монастырей, взятых у Церкви для перевоспитания беспризорных, чтобы в
короткий срок сотворить из них членов партии молодого поколения, которое не
будет помнить заслуг своих отцов - революционеров, а будет помнить их вины
перед революцией, чтобы в свое время и по указанию нового вождя уничтожить
эту прослойку старых партийцев или бывших политкаторжан.
Во время восстания левых эсеров Дзержинский был арестован на несколько
часов, но потом отпущен на свободу. После этого он приказал арестовать
своего лучшего друга и соратника Александровского, с которым работал в
течение нескольких лет. Перед тем как Александровского увели на расстрел,
Дзержинский обнял его. Идея значила больше, чем человеческие чувства. Десять
минут спустя Александровский был расстрелян.
Время натягивало свои струны на судьбы и жизни людей, распределяя их
давление в зависимости от Промысла обстоятельств. И сами обстоятельства,
оказывалось, вмещали в себя совсем уж неправдоподобные факты, но эти факты
были самой сутью жизни, а вовсе еще не смерти.
Дзержинский и его соратники располагались в стране надолго или
навсегда, а потому чувствовали себя хозяевами и творцами новой жизни,
законодателями моды на науку, искусство, технику. Они были везде, во все
вникали и все видоизменяли с правилами их видения будущего, где они
становились плоть от плоти и кровь от крови всей живой ткани партийного
аппарата, когда все в новой жизни, о чем они говорили и ратовали среди
населения, именуемого классами в своей массе, а потому это масса могла и
даже должна была уменьщаться в своем объеме и числен-ности, так как массы
решали все, т.е. делали то, что нужно было партии, а о благополучии этой
массы речь могла идти только на словах и бумаге, поскольку и слова, и бумага
все вынесут, а вот массой можно пробить все трудности текущей пролетарской
жизни, где можно сделать почин бес-платного субботника, а затем превратить
эти субботники в меру перевоспитания этих несознательных масс, где мерой
самого уничтожения массы является мера рабского труда этой, в таком случае,