"Генри Каттнер, Кэтрин Л. Мур. Мутант (Сборник рассказов)" - читать интересную книгу автора

жизни в сотнях тысяч поселений, разбросанных по всей Америке, и боящихся
объединиться. Они были антиобщественны и, вероятно, в конце концов просто
обречены на вымирание.
Озеро превратилось в точку и исчезло. Внизу грузовой вертолет тянул
за собой на запад цепочку планеров - наверно с треской из Великих городов
Побережья, или виноградом для вина с виноградников Новой Англии. Названия
в отличие от страны не слишком изменились. Слишком сильно сказывалось
языковое наследие. Давно уже не существовало городов под названием
Нью-Йорк, Чикаго или Сан-Франциско; было психологическое табу, знакомая
фуга, принявшая форму такую, что новые маленькие узкоспециализированные
поселения никогда не назывались по имени пораженных раком разоренных зон,
однажды названных Нью-Орлеаном или Денвером. Из американской, да и из
мировой истории пришли названия - Модок и Лафитт, Линкольн, Рокси,
Потомак, Моухассет, Америкэн Ган, Конестога. Лафитт, расположенный на
побережье Мексиканского Залива, посылал корабли с рыбными деликатесами
порджи и помпано в Линкольн и Рокси в сельскохозяйственном поясе; Америкэн
Ган выпускал оборудование для ферм, а Конестога, откуда сейчас летел
Бартон, находилась в районе рудников. Там тоже был зоопарк умеренных
широт, один из многих, которые Бартон обслуживал на всем пространстве от
Паджета до Флориды.
Он закрыл глаза. Необходимость заставляла Болди проявлять социальную
сознательность, а когда мир лежал под ним подобно карте, было очень трудно
не представить его утыканным головками цветных булавок - очень много
черных и очень мало белых. Обычные люди и Болди. Кроме того, кое-что нужно
было сказать об интеллекте. В джунглях обезьяна в красной куртке была бы
разорвана на части своими неодетыми сородичами.
А сейчас вокруг Бартона расстилалась синяя пустота воздушного океана;
потоки мировой мысли стихли до слабого, почти неощутимого ритма. Он закрыл
кабину, добавил газ и перевел воздушные рули, позволив машине набирать
высоту. Он откинулся на мягкое сидение, в холодной настороженности
готовности включить руки в работу, если вертолет вдруг попадет в один из
непредсказуемых всплесков мысленного гнева. Пока же он отдыхал в
одиночестве, в полной тишине и бездействии.
Его разум был совершенно чист. Полное спокойствие, что-то вроде
нирваны, утешило его. Далеко внизу бурлил мир, посылая вибрации, нестройно
звучавшие сквозь слои эфира, но очень немногие излучения достигали этой
высоты, да и те не беспокоили Бартона. С закрытыми глазами, полностью
расслабленный, он выглядел на время забывшим о жизни.
Это было спасение для умов с повышенной чувствительностью. С первого
взгляда мало кто узнавал в Бартоне Болди; он носил парик с короткими
коричневыми волосами, а годы, проведенные в джунглях, сделали его почти
нездорово тощим. Болди, по природе далекие от атлетических соревнований, и
соревновались только между собой, были склонны к дряблости, но Бартона
нельзя было назвать дряблым. Хищники-охотники заставляли его быть в
хорошей физической форме. А сейчас, высоко над землей, он расслабился, как
делали это сотни других Болди, давая отдых своему напряженному сознанию в
синем покое высоких слоев атмосферы.
Иногда он открывал глаза и смотрел сквозь прозрачную панель потолка.
Небо было довольно темным, сверкали редкие звезды. Так он лежал некоторое
время, просто наблюдая. "Болди, - думал он, - первыми займутся