"Дмитрий Кустуров. Сержант без промаха (про войну)" - читать интересную книгу автора

глубоко и спокойно. Федор вглядывается в лицо брата: все-таки как он
осунулся! Кожа на переносице и на скулах потрескалась и начала шелушиться. И
не улыбается он... Да что это он? Нельзя же вечно улыбаться. Если бы Федора
самого-то увидел бы кто-нибудь из знакомых, обязательно заметил бы, как он
похудел и изменился.
Федор снял с плеча вещмешок. Оттуда достал мерзлый хлеб и протянул
брату. Тот, сняв штык, стал дробить. Еще Федор вынул из НЗ кусок сахара.
Василий, положив его на ладонь, ударом штыка ловко разбил напополам и
большую половину протянул брату, а вторую тут же взял в рот.
-- Догоняют нас. - Кто?
-- Наши. Вон ползут. -- Василий, опасаясь, как бы не отругали их за
самовольный полдник, сдержанно улыбнулся.
А, успеем... -- Успокаивающе ответил Федор. -- Ешь. Надо силы
набраться.
В атаку! -- Как только успели братья запить остатком чая из фляги
Василия, сквозь треск боя где-то близко послышался голос командира роты.
Подняв пулемет, Федор побежал в сторону воронки от мины, которую
приметил заранее. Отсюда и стал поддерживать атакующих. Как кончился диск,
Федор, не оборачиваясь, протянул руку за очередным диском и вставляя его,
старался выбрать удобную позицию. На шероховатом снежном покрове, кроме
мелких сугробов, ничего подходящего не видно. Проваливаясь в наст и с трудом
вытягивая ноги из-под снега, Федор продолжал искать место, где можно было бы
установить пулемет. Сугроб не выдержит. С рук вести огонь -- лишь ворон
пугать.
Вдруг перед Федором упал мешок с дисками. Это Василий подбросил. Надо
же! Сам-то не мог додуматься... Федор вдавил его в сугроб и, установив на
нем пулемет, открыл огонь по ячейке, вспыхивающей длинными языками пламени с
самого начала атаки. Он тщетно пытался поймать его на мушку. Дыхание
перевести не может и руки не слушаются. Федор тут повел ручку пулемета так,
чтобы ствол ходил сверху вниз, слева направо. Тот, к его радости, замолк.
"Ы-гы! Так-то!" -- крикнул пулеметчик и снова вскочил. Он пошел левее. Стало
идти легче. Это он, наверно, перешел пашню.
Добежав до сугроба, под которым угадывалось что-то твердое, пулеметчик
лег и, дыша шумно и глубоко, замер. Об щиток дважды треснула автоматная
очередь. Не обращая внимания, повернул голову вправо. Вон один ползет, там
второй, третий...
Ободренный присутствием своих, дал длинную очередь. Затем, протягивая
руку, привычным жестом просит диск. Ему на этот раз диск в руки брат не дал.
Чего это отстал? Федор с тревогой обернулся и тут же присел. В шагах десяти
от него брат неподвижно лежал на снегу. Весь вытянулся и держится за грудь.
"Что с тобой?" -- вырвалось у Федора и он бросился к брату. Взял за руку --
она бесчувственная. "Убили?!" -- Федор, все еще не веря, не желая верить в
смерть брата, осторожно приподнял тело Василия и, как бы ограждая от
чьего-то удара, обхватил его голову и положил к себе на колени. "Странно-то
как, а?.." Пот застыл на лице крупными, как росинки, каплями. Переносица
бледная, будто натерли мелом. Зрачки полузакрытых глаз повернуты наверх.
Из-под пальцев, прижатых к груди, сочится кровь. Федор прислушался... Нет,
ни одна жилка не бьется, ни один мускул не дергается... Предсмертные
судороги, видать, уже прошли.
-- Василий! Василий! -- В отчаянии Федор стал трясти безжизненное тело,