"Сергей Кусков. Художник" - читать интересную книгу автора

ругаясь между собой, ну, а все тычки и затрещины, которые они предназначали
друг другу, достались ему. В медпункте его бросили на кушетку, отчего он
почти потерял сознание. Дежурный медик (врач, или фельдшер, а может, вообще
медбрат) пощупал руку, отчего Павел потерял сознание совсем, и сказал:
- Перелом.
- А то мы не видим! - ответил Гормило.
Медик почесал в затылке и на невзрачном листке бумаги, незаслуженно
громко озаглавленном "История болезни", написал: "Вывих". Потом подумал и
добавил ниже: "Споткнулся на площадке, упал с лестницы (со слов больного)".
Ему, в принципе, не жалко было и перелома, но по этому виду травм и так
уже вышел прирост по сравнению с прошлым месяцем, а с кого спросят за рост
травматизма? А по вывихам еще оставался запас.
Кое как, постоянно сверяясь с потрепанной общей тетрадью, он наложил на
руку Павла гипсовую повязку, потом сунул ему под нос ватку с нашатырным
спиртом. Как только тот открыл глаза, Гормило и Свинцов подхватили его и
поволокли в камеру.

12

До утра его оставили в покое. Рука болела, Павел всю ночь не спал и,
если бы утром Кучумов вызвал его на допрос, сознался бы в чем угодно: в
убийстве Бородина, в покушении на римского папу, в том, что пронес под
пиджаком в самолет взрывное устройство и в полете привел его в действие...
Кучумов, по-видимому, этого не знал и не вызвал Павла ни утром, ни
вечером, а к следующему утру боль стала терпимой, хотя и постоянной. Павел
был снова готов сопротивляться, тем более что в утреннем вызове усмотрел
подвох.
- Павел Степанович, - обратился к нему Кучумов. Опять по
имени-отчеству, что еще больше насторожило Павла.
- Павел Степанович, я подготовил постановление о вашем освобождении, -
сказал Кучумов, и это было уже вовсе неожиданно.
- Что, нашли?! - спросил Павел.
- Да, мы нашли убийцу. В связи с этим с вас все подозрения снимаются, и
уголовное преследование в отношении вас прекращается. Распишитесь вот тут, и
через полчаса вы будете за воротами.
Следователь протянул Павлу бумагу с напечатанными на ней двумя абзацами
убористого текста, показал под ними место для подписи.
- Что это? - спросил Ермаков.
- Расписка в том, что вы не имеете к нам претензий.
- Ваши костоломы сломали мне правую руку, - хмуро сказал Павел. - Я
что, левой должен расписываться? Эту подпись потом ни один суд не признает,
и я же первым от нее откажусь...
Он отчаянно блефовал. Он был левша и во всех документах расписывался на
глазах следователя левой рукой, но уже давно подозревал, что у Кучумова
начисто отсутствует наблюдательность. Сейчас представилась возможность
проверить это подозрение, и он оказался прав. В глазах следователя появилась
растерянность. -...И я же первым от нее откажусь. Это во-вторых.
- А что во-первых?
- А во-первых, у меня есть к вам претензии, и я не намерен от них
отказываться.