"Олег Курылев. Шестая книга судьбы " - читать интересную книгу автора

Старикан щелкнул своей книжкой и засунул ее обратно в карман штанов.
- Там в одном месте есть интересные, не исключено, что даже
сенсационные ремарки.
- Кто же автор?
- Пока точно не известно, но записи сделаны по-русски на страницах
шестого тома. Вернее, они сделаны знаками русской стенографии. Но это не
суть важно. Важно то, что их публикация может наделать много шума и
перевернуть кое-какие устоявшиеся исторические факты с ног на голову. Но по
вине техников, - Гараман недобро посмотрел на Карела, - боюсь, мы упустили
этот шанс.
- Вы можете мне объяснить, Карел, - спросил Септимус инженера по
перемещениям во времени, когда профессор Гараман удалился, - почему
историкам доставляет наибольшее удовольствие именно переворачивание фактов с
ног на голову? Не уточнение, а низвержение... Что?.. Не можете? Тогда
ступайте работайте.
Когда Карел поднялся из-за стола и уже собирался уходить, Септимус
привлек его внимание жестом руки.
- Да, и вот еще что, - он понизил голос, - постарайтесь при случае
узнать, кто из русских имел отношение к этим книгам.


II

Ne utile quidern est scire, quid futururn sit.
[Нет пользы знать, что
случится, ведь терзаться, не
будучи в силах чем-либо
помочь, - жалкая доля (лат.).]

Профессор Вангер отложил газету и протянул руку к выключателю, надеясь
наконец уснуть, когда раздался звонок в дверь. Он замер и посмотрел на часы.
Кому он мог понадобиться в час ночи?
Осторожно, чтобы не разбудить жену, Вангер выбрался из-под одеяла и
накинул халат. По пути в прихожую он поднял трубку телефона и убедился, что
тот работает.
- Эрих? Что случилось? Ты знаешь, который теперь час?
Он оглядел испачканное пальто старика с сумкой через плечо, стоявшего у
дверей его квартиры.
- Извини, Готфрид, я принес тебе книги.
- Какие книги? Я что, заказывал тебе книги и при этом просил принести
мне их непременно в час ночи?
- Я шел мимо... Они должны тебя заинтересовать.
Старик уже вынимал из своей сумки аккуратный томик в темно-синем
переплете с тиснением на обложке. Тот, кого он назвал Готфридом, вздохнул и,
посторонившись, жестом предложил гостю войти. В конце концов, он ведь еще не
спал.
Профессор прикрыл дверь, взял протянутую ему книгу и включил
дополнительный свет. Очки остались на прикроватной тумбочке, и пришлось
вытянуть руку, чтобы рассмотреть обложку. На ней значилось имя автора:
"William Shnider".