"Олег Курылев. Руна смерти " - читать интересную книгу автора

Солдаты шли по четыре в ряд, и прошло не меньше ста рядов, пока не
появился последний. Через несколько секунд он скрылся за правым углом и
ритмичный звук от четырехсот пар сапог и ботинок втянулся вслед за уходящей
колонной в переулок и вскоре угас. Наступила тишина. Антон медленно сполз
вдоль прутьев решетки вниз и замер, отказываясь что-либо соображать.
На улицах тем временем начали появляться пешеходы. Правда, их фигуры
маячили где-то далеко. Никто не шел по направлению к Антону. По переулку,
где прошли солдаты, проехал старенький грузовичок. Через некоторое время во
встречном направлении прокатилась легковушка. Обе машины были старинной
постройки, какие Антон видел только в кино. Далеко за спиной в глубине парка
он услышал голоса двух или трех человек, перекликавшихся на расстоянии. Слов
разобрать нельзя, но Антон был уверен: говорили по-немецки.
Ему вдруг захотелось орать, биться головой о стальные прутья,
материться или, к примеру, выбить пару окон в ближайшем здании, только бы
эти шутники прекратили свой розыгрыш. Он видел как-то по телевизору такую
передачу, она так и называлась - "Розыгрыш", где, чтобы разыграть одну
известную артистку, настоящим танком раздавили два настоящих легковых
автомобиля. Не какие-то там развалюхи со свалки, а приехавшие своим ходом.
Антон тогда еще подивился тому, что наконец-то у наших телевизионщиков
появились деньги. Скоро и наши киношники будут бить машины не по одной в
год, а сколько надо.
Почему он об этом вспомнил? Видимо, мозг искал хоть каких-то объяснений
происходящему. Он не мог смириться с фактами, которых просто не может быть.
"Значит, это розыгрыш, - с тупой убежденностью сказал про себя Антон, - меня
решили разыграть". Неважно, что он никому не известный школьный учитель. Они
прознали про его увлечение историей, учли знание языка, хорошенько
подготовились и решили сделать суперпрограмму. Вот только не подумали, что у
человека может оказаться слабое сердце.
"Да, но как, черт возьми, они лишили меня памяти? Насколько я понимаю,
сделать такое без специальных сильнодействующих препаратов нельзя. А это уже
не шутки. Это подсудное дело. Да и одеть и пропустить передо мной чуть не
тысячу солдат тоже не просто. У нас в кино иной раз полк изображает жалкая
сотня, а армию - две. Но самое главное - провал в памяти и явный сдвиг
времени года. Архитектура, чайки и клены - это уже вторично. Не усыпляли же
меня, в конце концов?"
Антон, продолжая сидеть на корточках, лихорадочно размышлял, пытаясь
найти логику во всем произошедшем с ним. Вдруг он ощутил, что очень хочет
курить. Он встал, извлек из пачки в правом кармане сигарету, и в это время
увидел, что по направлению к нему, наискосок пересекая улицу, направляется
полицейский.
То, что это был полицейский, Антон понял сразу по характерному киверу,
который носила германская полиция в эпоху кайзера, Веймарской республики и
Третьего рейха. Это был довольно красивый головной убор с громадным
имперским орлом и овальной трехцветной кокардой наверху. Полицейский был
одет в шинель, перетянутую ремнем, и сапоги. Антон забыл, что собирался
закурить, и стоял, наблюдая за приближающимся человеком, чувствуя, что
наступает кульминационный момент. По хитрому плетению погон без звезд он
определил звание полицейского - майстер.
Полицейский остановился в двух шагах от Антона, скользнув по нему
взглядом сверху вниз и обратно, затем козырнул и на чистейшем немецком языке