"Олег Курылев. Руна смерти " - читать интересную книгу автора

где их мать снимала скромную квартиру с трудом оплачивая ее заработками от
частных уроков и скудной помощью небогатых родственников по линии мужа.
Несмотря на откровенную нищету и безотцовщину, они оба успешно закончили
школу, но найти хоть какую-то работу им удалось не сразу. Когда Отто
исполнилось восемнадцать лет, брат убедил его записаться в местный штурмбан
СА, в котором сам уже состоял несколько месяцев. Собрания, тренировки,
политические диспуты и участие в маршах и соревнованиях скоро поглотили весь
их досуг. И вот в тридцать третьем году им обоим удается поступить в штат
охраны недавно созданного в двадцати километрах от Мюнхена концентрационного
лагеря для политзаключенных. Это был Дахау.
Персонал охраны лагеря в основном состоял из таких же молодых
штурмовиков и проводил свободное время в пьянках, обирая родственников
осужденных, пользуясь полной безнаказанностью и бесконтрольностью со стороны
начальника. Такая вольная жизнь нравилась обоим братьям. Попутно они всё
более проникались идеями национал-социализма, мыслями о своей полезности
суровому, но справедливому режиму, а значит, и Германии. Сердца их
постепенно черствели, но сказать, что им нравилось абсолютно всё в их
работе, было нельзя.
Однажды произошел такой случай.
В ноябре бежали семеро заключенных. Побеги даже тогда были нечасты, но
всё же случались. Почти всех ловили, причем примерно половину убивали при
поимке, поскольку задача доставлять всех беглецов живыми обратно не
ставилась. Тех, кто всё же уходил, в конце концов обнаруживали в других
местах Германии. Без документов и нормальной одежды редко кому удавалось
спастись окончательно. Кто-то из ненайденных, вероятно, умирал где-нибудь в
канаве или тонул в болоте. Впрочем, ловля беглецов была даже развлечением
для охраны и до поры до времени не причиняла особых хлопот начальству.
Этих семерых переловили по одному, по двое в течение первых двух суток.
Трое были убиты на месте, а четверых приволокли к лагерю и бросили прямо у
ворот в ожидании дальнейших указаний. Через некоторое время подошел
начальник лагеря Лиммер. Он был с неизменным хлыстом в левой руке, которым
постукивал по непомерно высоким голенищам рыжих сапог, и небольшой фляжкой в
правой. Сделав маленький глоток, этот дряхлеющий толстобрюхий лагерфюрер на
тонких, как у цапли, ногах обошел лежащих на земле изувеченных беглецов и,
равнодушно посмотрев в список имен, сказал: "Тащите их в шестой карцер.
Запереть на неделю. Ни воды, ни хлеба. Кто через неделю сам выползет оттуда,
того в лазарет. Пусть живет. Остальных в яму". И под одобрительный гул
десятка охранников, довольный своей безграничной властью над этими бывшими
немцами, а ныне отбросами Германии, зашагал прочь.
Так и сделали.
Карцер номер шесть, находившийся в стороне от основных построек, возле
отхожих ям и мусорных куч, представлял собой кирпичный короб с
полуподвальным помещением размером шесть на четыре метра. Он предназначался
для чего-то другого, но был не достроен, хотя и имел стены, крышу и прочную
железную дверь. Единственное, чего там не было, так это окон. Впрочем, они и
не полагались. Не было там и параши или чего-либо ее заменяющего. Охранники,
разбившись на пары, накинули на кисти рук лежащих веревочные удавки и,
ухватившись за деревянные рукоятки, привязанные к веревкам с другой стороны,
поволокли несчастных по пожухлой листве, рассыпанному углю и битым кирпичам
к месту их последнего заточения. Кто-то принес ключи, и в открытую дверь, за