"Кэтрин Куртц. Легенды Дерини" - читать интересную книгу автора

возрастом ничуть не старше самого Джорема. Глаза ее были серовато-зелеными,
точно камни под чистой речной водой. На плечах лежали длинные распущенные
волосы, и хотя Джорем не мог бы с точностью определить их цвет, но они были
мягкими и нежными, как свежая трава в поле.
- Госпожа, или... юная дева... кто вы? Зачем вы здесь? - услышал он
собственный голос.
- Я - краса мира, - откликнулась она.
Легкий ветерок играл в листве, и мозаика теней и солнечных пятен
ложилась на ее лицо, словно тающие осколки мозаики. Все чувства Джорема,
деринийские и обычные человеческие, были поглощены ею без остатка. В ней
была женственность и живость, дикость и безмятежность, красота лета и леса и
девичья прелесть... К ее совершенству он ничего не мог бы добавить, и
испытывал лишь бесконечный восторг и благоговение.
Джорем не мог бы сказать, как долго длилось это очарование. Он вновь
пришел в себя, - или это ему лишь показалось, - когда видение внезапно
наградило его поцелуем. Только что он чувствовал себя затерянным в мире
зелени, бесформенном и неопределенном, - теперь он точно так же затерялся в
чужих объятиях, в ее тепле и аромате волос. Теперь уже она более не сжимала
его, как ребенка, и Джорем осознал, что сам также обнимает ее, и она тает в
его объятиях. Словно вода струилась у них под кожей, и оба были сильны, как
деревья, сгибающиеся, но не ломающиеся в самую страшную бурю.
Ветер в кронах затих, обдавая две застывшие фигуры лишь слабыми
ласковыми порывами. Боль исчезла из сердца Джорема, подобно облачку,
уносимому ураганом. Она вновь поцеловала его в губы и погладила по щеке.
- Ты знаешь меня, Джорем?
- Ты - краса мира, - промолвил он, любуясь игрой тени и света на ее
лице, на лбу, в ее глазах. Он погружался в них, словно в глубину
бесчисленных столетий.
- Джорем, - пожурила она с улыбкой. - И ты совсем не удивлен, что
встретил меня вот так, в этот день, в этом месте... хотя, возможно, ты этого
и совершенно не заслуживаешь. Ну, не надо так смотреть на меня... Ведь
Мать - это нечто большее, чем ее Сын, точно так же, как и в моих деяниях -
не одна лишь только праведность.
Несмотря на головокружительную легкость, которую он ощущал во всем
теле, Джорем попытался нахмуриться, но это было слишком трудно.
- Боюсь, я толком не понимаю, о чем ты ведешь речь. - Он улыбнулся ее
серьезности и поднес нежную ладонь к своим губам. Она встретилась с ним
взором поверх этого поцелуя и с состраданием наблюдала за Джоремом, - в тот
самый миг, как он ощутил глубокую рану на ее запястье.
В ужасе Джорем потянулся за другой рукой и уставился на точно такой же
разрез, липкий от крови. Лик ее начал меняться, когда Джорем вновь поднял на
нее глаза. Теперь она уже не казалась столь юной, черты не были столь
изящными, а сама фигура вытянулась, ростом превзойдя Джорема. Темные глаза,
темные волосы...
Мгновением прежде он отдавался ощущению всепоглощающего экстаза, и
теперь плоть Джорема еще содрогалась от боли утраты, - а перед взором его
возник лик более смертный, чем любой иной.
"Он не обладает внешностью или величием, притягивающим взгляды, и ничто
в облике его не вызывает желания", - всплыла бессмертная строка в памяти
Джорема. Для Пророка все это также не имело значения.