"Кэтрин Куртц. Легенды Дерини" - читать интересную книгу автора

Через некоторое время он оказался на поляне, - на самом деле, это была
скорее прогалина в том месте, где тропинка обегала кругом огромный древний
камень. Он не был похож ни на какой другой. Джорем не сомневался, что камень
сей - наследие Великого Потопа, хотя и не помнил, кто мог сказать ему об
этом. В детстве он провел здесь немало часов, восхищаясь великолепным видом
на тропинку и окрестности, открывавшимся с вершины камня; к тому же, когда
ему сровнялось лет двенадцать, здесь было очень удобно прятаться от суровых
наставников... Это был его "камень на все времена", - подумал Джорем. Ведь,
кажется, именно здесь он впервые осознал свое призвание стать священником.
Возможно, и сегодня его появление в этом месте не случайно. Возможно, и
сегодня он получит ответ на свои вопросы.
Джорем сел, надеясь помолиться, - "О, неисповедимы пути Твои!" - но
слова псалма замерли на его губах. Все здесь было ему чужим. Самое ощущение
сущности было столь мощным, что пронзало Джорема в самое сердце. Яркая
зелень листвы словно бы подчеркивала его одиночество, его отдаленность от
родичей и родного очага, и то ли до него и впрямь донесся в этот миг
отголосок смеха Ивейн, или он просто вообразил себе это, - но пустота в душе
его и вокруг внезапно стала нестерпимой, и он ощутил резкую боль.
"Это не я", - подумал он.
- Господи Боже, избавь меня от этого, - прошептал он вслух. - Я вижу
всю красоту мира, сотворенного Тобой, дабы мы могли в нем узреть Тебя.
Зрелище это должно было бы переполнить мое сердце, а не оставить его
опустошенным. Чего Ты желаешь от меня?
Но никакого ответа не было, если не считать того, что боль сделалась
еще нестерпимее. Джорем с трудом подавил рыдание. Ему и прежде были знакомы
мгновения и даже целые дни, исполненные печали, скуки, гнева,
опустошенности... Но сейчас все они казались подобны соломинкам перед бурей.
Однако, то, что он испытывал сейчас, не походило и на ментальную атаку.
Скорее уж он готов был поверить в неких демонов, - хуже, чем самый отсталый
и суеверный из крестьян! Сейчас он был бы рад излить всю свою кровь на этот
камень, если бы смерть могла принести облегчение.
- Сынок, почему ты плачешь? Чего ты ищешь?
Внезапно он осознал, что этот голос в точности похож на голос матери.
Может быть, слова прозвучали иначе, - но в них горел огонь, растопивший
ледяной панцирь одиночества.
- Не знаю сам, - отозвался Джорем, который с трудом мог говорить. Горло
его сжималось от боли. - Я не знаю, кто я такой.
Руки, нежные и одновременно невероятно сильные, сжали его в объятиях.
- Джорем, - промолвила она.
Открыв глаза, он увидел перед собой лицо, похожее на материнское, и все
же иное... Эта женщина, обнимавшая его, была старше и бесконечно сильнее,
отмеченная прожитыми годами, печалью и глубоким внутренним спокойствием. Она
казалась огромной, и рядом с ней Джорем чувствовал себя трехлетним ребенком.
В ее волосах посверкивала седина, а глаза были так глубоки...
- О, Древнейшая, - прошептал Джорем.
Она улыбнулась в ответ.
- Ты прав, это я, но ты не должен думать, что все лучшее в твоей жизни
уже позади. - Она еще крепче сжала его в объятиях, и Джорем всхлипнул у нее
на груди. Затем, набравшись смелости, он вновь взглянул на женщину, но его
мать уже исчезла. Та, что обнимала его сейчас, казалась юной и стройной... и