"Виктор Александрович Курочкин. Дарья" - читать интересную книгу автора

вернулась в комнату и тревожно позвала:
- Настя, Настя! Встань, сходи за Анной! Трусиха поросится. Вот никак не
ожидала...
Зажгла лампу и, сдернув с гвоздя полотенце, снова убежала. За ней
следом Настя.
Было уже около полудня, когда хозяйка меня разбудила. Яркое зимнее
солнце било в окно, рассыпалось желтым кружевом на сосновых стенах. На столе
ныл самовар. Когда я умывался, хозяйка сообщила, что ночью нежданно
опоросилась Трусиха. Принесла восемнадцать малышей, поставив в районе
небывалый рекорд.
Завтракал я один. Дарья хлопотала по хозяйству. Мои извинения она
приняла равнодушно и на прощание торопливо подала мне руку:
- Заходите, когда будете.
Я уже открывал дверь, когда Дарья меня остановила:
- Погодите, товарищ корреспондент.
Подойдя к зеркалу, достала газету и, не скрывая радости, подала мне.
- Вот посмотрите! Переплюнула я ее!
С газетной полосы ласково улыбалась девушка. Две светлые косы лежали на
ее темном платье. Я так и впился глазами в фотографию. Под нею стояла
подпись: "Татьяна Козырева".
- Ко-Козырева? - с трудом выдавил я. - Как это? Как это?
- Была лучшая свинарка района, да только теперь не она будет лучшей, -
сквозь зубы проговорила Дарья и швырнула газету в печку. Рыжее пламя
слизнуло бумагу, пепел с дымом вылетел в трубу.
"Проклятый старик!" - мысленно выругал я возницу и нарочито спокойно
спросил:
- Из какого же она колхоза?
- Из "Востока", по ту сторону Болотска. Отсюда километров пятнадцать, -
нехотя ответила Дарья. Закрывая за мной ворота, она еще раз напомнила: - Так
вы не забудьте, что я ее победила. Так и печатайте.
О своей ошибке я никому не сказал и немедленно отправился в колхоз
"Восток". Петров дал мне лыжи. Широкие, подбитые лосиной, они шли ходко и не
вязли.
- Эй, товарищ, как тебя! - окликнули меня за деревней.
Я оглянулся и увидел вчерашнего старика. Подойдя, он протянул жесткую,
как щепка, руку:
- В Болотск, значит? Ты, мил человек, не езжай дорогой. Далеко будет. А
лесом, лесом напрямик. С версту пройдешь и сверни на леву руку, там сам
увидишь, след-то сворачивает. - Он потоптался, снял шапку, опять надел и
поглядел на свои головастые валенки.
- Значит, про Дарью-то в газете печатать будут? Хорошо про нее
напечатай, она внучкой мне доводится. Вот... Ну, прощевай, мил человек.
Счастливо тебе... - Он повернулся и пошел к деревне.
Опять лес. Лыжня петляет меж невидимых пней, обходит кривоногий
валежник. Снег с головой окутал можжевельник, а на кучу молоденьких елок
навалился сугробом. Красностволые сосны, подняв над лесом свои кудрявые
шапки, не шелохнутся. Снежная пыль набивается в уши, засыпает глаза, тает на
губах. Маленький длинноносый дятел в пестром пиджачке нараспашку долбит да
долбит старую березу. А снег вокруг нее пожелтел, словно кто пшено просыпал.
Лыжня круто свернула, и я вышел на поляну, ровную, как огромный лист