"Виктор Александрович Курочкин. Дарья" - читать интересную книгу автора

Виктор Александрович Курочкин

Дарья

С Дарьей мне довелось познакомиться, когда я еще только начинал
пробовать свои силы в областной газете. Мшанский район - лес да болота; в
реках и речушках вода, как густо заваренный чай. Дороги скверные: не только
весной и осенью трудно проехать в Болотский сельсовет, но и в начале зимы,
когда только ударят морозы и выпадает первый снег. И все же в этом районе
мне приходилось бывать: работал я собкором.
Мне поручили написать очерк о свинарке. За дело я взялся горячо. С
тридцатью рублями и с новым блокнотом, в котором я записал: "Мшанск,
Болотский сельсовет, Т. Козырева", я пустился в дорогу. Более пяти часов
ехал поездом, потом добирался на попутной машине и прибыл в Мшанск только на
следующий день к обеду. До Болотска было еще километров двенадцать. В
чайной, где я наскоро съел тарелку щей, буфетчица сказала, что недавно
чаевничал здесь старик из тех краев; он приехал в район за гвоздями. Я
обрадовался: можно было воспользоваться оказией.
У районного сельмага стояла подвода. Взъерошенная лошаденка копалась в
охапке сена. Рядом старик в тулупе с поднятым воротником старательно
привязывал к дровням ящик. Я подошел ближе и увидел лицо старика - ком
шерсти и лиловый кончик носа.
- Ты чего, мил человек, смотришь? - замигал старик.
- Вы из Болотска?
- Я-то закутянский, из "Самоделки" мы. Колхоз "Самодеятельность",
может, слыхали?
- Мне надо в Болотск.
- Болотск тоже там. Закут, Болотск, Мишино - одного Совета.
- Не подвезешь ли, отец?
- Чего ж не подвезти... Можно... Ты, мил человек, не смотри на кожу, ты
на кости смотри - крепкие. Шустрая кобылка: разбежится - не остановишь. А ты
лектор какой?
- Нет, я не лектор.
- Не лектор, говоришь? - старик пожевал губами. - Не лектор, значит...
Ну да ладно, садись, коль надо...
Мы ехали по скованной льдом Мшаге. Река широкая, берега ее низкие, зима
сровняла их с полями. Мороз был славный, и солнце, казалось, поджигало снег.
Равнина полыхала белым холодным огнем. Словно обугленные, торчали на ней
жидкие кусты ольшаника, прутья ивняка да старые пни; от яркого света резало
глаза, бледнела синь неба.
Старик поначалу молчал, потом быстро заговорил. Мысли у него были
какие-то отрывочные, беглые. А слова он произносил так, как будто вытряхивал
их в снег.
- Лектора здесь, почитай, с полгода не было. Обидели... Хлебушко у нас
есть, а самогоном, избави бог, не балуемся, не думай.
Старик замахнулся хворостинкой, задергал вожжами. Дровни рвануло;
лошадь, лягнув передок, пошла вскачь.
Берег над рекой поднялся. Над ним нависли загнутые края сугробов.
Кое-где снег обвалился, обнажив мшистые корни, бурую осоку и зеленые комья
глины.