"Николай Курочкин. Смерть экзистенциалиста" - читать интересную книгу автора

Штейнер, Шелер, Шеллинг, Шиллер, Шлегель...
Восемьдесят вторая комната притихла. До появления этих "обескровленных"
(не от "без крови", а от "без-крова") тут, как и во всех комнатах
второкурсников, спорили, курили, перекрикивали друг друга. О кибернетике и о
сексуальной революции, о моделировании экономических процессов и о системе
йогов, о плюсах и минусах сдельной оплаты и о жизни на Марсе. И вообще о
жизни...
Ведь тема "О смысле жизни" в заполуночных студенческих спорах занимает
такое же почетное место, как I "Образ Татьяны Лариной" в списке тем,
предлагаемых на письменных по русскому к литературе. И еще с Герцена и
Огарева известно, что апогея споры на общефилософские темы достигают именно
к середине второго курса, позже их оттесняют специальные вопросы. А тут черт
принес этих философов! При них поговорить "за жизнь" ни у кого язык не
поворачивался: это же все равно, что добровольно лезть на ринг против
Мохаммеда Али. Кому интересно подставлять под удары этим профессионалам
свои, пусть дилетантские, не задушевные суждения?
И ребята отводили душу в разговорах по своей профессии - тоже
вполголоса и для шику, щедрее, чем требует смысл разговора, приперчивая
"алголом" и "фортраном", "теорией игр с нулевым результатом" и "пунктом 83
Положения о предприятии", "устойчивыми пассивами" и "оборачиваемостью
оборотных средств", при-1 саливая именами Аганбегяна и Самуэлсона, Леонтьева
ЙЯ Струмилина, Кейнса и Канторовича.
Но попробуйте держаться обособленно, проживая вшестером в
четырехместной комнате! Попробуйте! Надолго ли вас хватит? И через пару
недель мыслители влились в коллектив. Этому способствовал совместный
физический труд. Сперва - воскресники по восстановлению сгоревшего
общежития, потом - тощие предстипендиальные дни.
В такие дни экономисты шли либо на домостроительный комбинат, цемент из
вагонов выгружать, либо на железнодорожную станцию. Гриша-философ их
корректно, но едко высмеял, построил, рявкнул для порядка: "Животы убрать!
Саломатин, запевай!" - и повел на ликеро-водочный завод, где нет цементной
пыли, как на ДСК, где за шестидесятикилограммовый мешок с сахаром платят на
одну копейку больше, чем на товарного дворе, и где, ко всему, разрешают
дегустировать, сколько хочешь. Экономисты ничего этого не знали. Они и не
подозревали, что перекатить на одно и то же расстояние бочку с растительным
маслом в горторге стоит почему-то ровно вдвое дороже, чем такую же бочку с
олифой (то есть с кипяченым растительным маслом) на стройке. А Гриша знал.
- Орлы, увязывайте свою теорию с нашей практикой- иначе вам удачи не
видать! - призывал он. - Привыкнете здесь, легче будет на производстве!
Гриша же предложил наплевать на столовку и питаться дома. Сбросились по
полстипендии, накупили продуктов по его раскладке и установили дневальство.
Дежурный вставал на час-полтора раньше и готовил завтрак. Если какому-нибудь
оригиналу взбредет в голову пообедать - пусть доедает, что от завтрака
осталось, а на ужин дневальный еще что-нибудь сварит. Повторивший вчерашнее
меню дежурит два дня и больше, пока не придумает что-то свежее. Шесть
человек - ; шесть дней. А в воскресенье можно и кутнуть: пожить день на
бутербродах, а вечером завалиться в кафе. Оказалось, что так и выгоднее и
веселее. Стали жить на общий котел, спорить вместе и перевоспитывать второго
философа, Степана.
Гришиного коллегу звали на факультете разно: то "Ветряная оспа", то