"Андрей Курков. Мент поганый (Журнальный вариант "Смена" № 1 1992)" - читать интересную книгу автора

спиртного воздерживались, разговор не клеился, начинать обсуждать дела ни один
не хотел, каждый полагал, что его слово последнее. Гога Мельник рассказал
несколько анекдотов. Финансист Юдин эти анекдоты знал, банкир Кац пошлости не
любил, а патриарх Губский их просто не понял, глядел неодобрительно,
нахмурившись. Он любил вкусно поесть и в напитках толк знал, но его положение
обязывало относиться к разносолам и коньякам пренебрежительно, воровской закон
призывал к простоте и строгости.
- Казну людскую профукиваете.- Губский слизнул с подагрических пальцев
прозрачные черные икринки.- Кусок мясца, картофель да капусты квашеной, стакан
самогона.- Он хрустнул крылышком цыпленка и замолчал.
Чушь собачья, хотел сказать Юдин, отлично знавший, что из воровского общака
давно уже не брали ни копейки, но воздержался. Борис Андреевич промолчал не из
осторожности, а от понимания бессмысленности возможных пререканий. "Крышу" над
этой резиденцией поддерживал он, используя свои деловые связи среди
номенклатурных товарищей, получавших в качестве консультантов и советников мзду
в некоторых предприятиях.
Гоге Мельнику было что сказать, но он воздержался, так как два его человека
недавно получили по "червонцу", сейчас толклись по этапам и должны были днями
прописаться в лагерях. Людей следовало обустроить, "подогреть", лучше Губского
никто помочь не мог. Кац промолчал, так как никогда патриарха не слушал. Губский
расценил молчание как признание вины и продолжал: - Народ мельчает, а я старею,
силы уже не те.- Кривясь, он пригубил марочного коньяка.- Вот однажды, дай Бог
памяти...
- С памятью у тебя нормально,- не выдержал Гога Мельник.- Проси у Бога
совести.
- Сопляк! - Губский скомкал накрахмаленную салфетку.- Когда я говорю, ты
должен...
- Все равно, уважаемый Эдуард Федорович,- вмешался Юдин,- я с вами
абсолютно согласен.- Он подмигнул Гоге, постучал пальцем по виску. - У нас
маленькая накладочка, Гога нервничает, так у него должность нервная. Мы хотим у
вас совета попросить, к вашей мудрости прибегнуть.
Кац хотя и не знал сути вопроса, но дипломатию Юдина оценил, поднял на него
агатовый взгляд, кивнул.
Гога выпил рюмку водки, дернул плечиком.
- Зачем человеку мозги пудрить, я сам решу вопрос.- Он взглянул на часы.-
Да уже и нет вопроса, ребята сняли его с повестки дня.
Гоге собственная шутка понравилась, и он довольно хохотнул. Юдин
укоризненно покачал головой, постучал ногтем по зубам, указал взглядом на
Губского. Гога понял, что Борис оценивает ситуацию более серьезно, и задумался.
Неожиданное появление сыщика Мельник воспринял как факт неприятный, но не
более того. Собравшиеся здесь люди в законе, при паспортах, должностях, давно
компетентным органам известны, но на сегодняшний день чисты, зацепиться властям
не за что. Гогу даже позабавила мысль о том, как милицейский полкаш возвращается
к начальству и говорит, мол, выгнали меня "авторитеты", швырнули за порог,
словно щенка. Что ни говори, а свобода и гласность имеют свои преимущества. Гога
решил о милиционере Губскому и Кацу ничего не говорить, позже разобраться и, где
протекло, залатать.
Но тут Мельнику пришла новая мысль, и он удивился собственной глупости.
Коли о происшедшем несколько человек знают, то обязательно, как круги по воде,
расплывается слушок. Он будет обрастать липкими домыслами, прикатится к