"Ефим Курганов. Шпион его величества " - читать интересную книгу автора

решение судьбы, каким бы оно ни было для меня, приму спокойно: не умру от
неудачи и не погибну от счастья. И при этом сдаваться и опускать руки при
всех обстоятельствах ни в коей мере не собираюсь.
А пока еще раз поразмыслю и попробую представить, чего же все-таки
сейчас мне можно ожидать?!
Прекрасно помню, как осьмнадцатого марта сего года меня призвал к себе
государь Александр Павлович (за день до этого его величество за симпатии к
Бонапарту отправил в ссылку своего государственного секретаря - Михайлу
Михайловича Сперанского; операцией сей руководил я, но об этом как-нибудь
после).
Приватная встреча наша происходила не в первый раз, но тут беседа между
нами была совершенно особого свойства. Вообще она явилась полною
неожиданностью для меня. Признаюсь, я даже был обескуражен ее характером и
самим ее тоном, хотя и понимал, что после отставки и ареста Сперанского,
учитывая мою роль в этом деле, меня ожидают несомненные перемены. И все-таки
я был изумлен состоявшейся беседой, и вот почему.
Обычно государь, призывая меня, расспрашивает или же дает поручения, но
в тот сырой и мрачный петербургский мартовский день все было совершенно
иначе.
Как только я вошел, Александр Павлович без обиняков сказал, что,
видимо, мне скоро предстоит расстаться с Особой канцелярией при министерстве
полиции, которой я заведовал тогда.
Заметив мой недоумевающий взгляд, государь сразу же пояснил:
- Послушай, Санглен, наверное, ты догадываешься, что близится война с
Бонапартом и я намерен прикомандировать тебя к Первой Западной армии, к
главнокомандующему оной генералу от инфантерии графу Михаилу Богдановичу
Барклаю-де-Толли (с 1815 года получил княжеское достоинство; с 1815 года
произведен в генерал-фельдмаршалы, - Позднейшее примечание Я. И. де Санглена
). Не согласился бы ты возглавить при нем высшую воинскую полицию?! Полагаю,
что это сейчас поважнее будет Особой канцелярии при министерстве Балашова!
Нынче надо не разбойников ловить, а шпионов искать.
Я, не раздумывая, согласился.
Во-первых, предложениями государя я не привык разбрасываться, и, кроме
того, Александр Дмитрич Балашов уже некоторое время тому назад стал мне
совершенно в тягость, как и я ему, впрочем: как-то постепенно мы опротивели
друг другу, и сильно опротивели.
Все дело в том, что министр Балашов слишком стал ревновать ко все более
возраставшему вниманию государя ко мне. Вообще как будто между нами
пробежала черная кошка. Работать вместе нам становилось все сложнее, даже
просто невмоготу. И вот еще по какой причине Балашов был мне неприятен.
Министр, несмотря на то что был взращен в военном мундире, имеет в себе
многое из самого низкого подьяческого типа. Постыдное его лихоимство знает
вся Россия. Он брал и берет немилосердно, где только можно; брал и как
обер-полицмейстер, и как петербургский военный губернатор, и даже как
министр полиции.
Император Александр Павлович нисколько не удивился тому, что я сразу же
согласился (он прекрасно был осведомлен об отношении ко мне Балашова).
Государь понимающе улыбнулся и многозначительно добавил, при этом
внимательно, даже пронзительно оглядывая меня:
- Но только имей в виду, Санглен, что прежде чем возглавить высшую