"Юрий Куранов. Тепло родного очага (Роман-газета N 14 1987 г.) " - читать интересную книгу автора

обстановке пришлось ему на морозе пребывать в снегах полуодетому не час и не
два. И на всю жизнь с тех пор он проледенил свой, как теперь называют врачи,
слуховой аппарат.
Но известен и уважаем Василий Ильич был не. только этим. Он считался
первым в здешней местности активистом-механизатором. Все, что делалось в
тридцатые годы да и позднее в краях этих по бережности, смекалистости в
отношении разумных механизмов, которые пришли, чтобы скрасить и умощнить не.
такой уж легкий и праздничный труд хлебороба, делалось с активнейшим
участием Василия Ильича Лукьянова. И теперь, давно уже на пенсии, он не
забывал совхозную усадьбу, где я и встречал его день ото дня.
Да и дети у Лукьяновых были отменные. Старший, Дмитрий, долгое время
работал в школе, преподавал старшеклассникам сельскохозяйственную технику,
сам будучи хорошим музыкантом. Позднее Николай Алексеевич Алексеев пригласил
его на работу в совхоз, и Дмитрий Васильевич стал возить директора. Второй
сын, Володя, ветеринар. Это безотказный, очень боевой специалист и тоже не
без дарования музыкального. Третий сын работал в Ленинграде инспектором ГАИ.
Он часто наведывался в Глубокое, и связи его с отчим домом, родиной,
друзьями никогда не прерывались. Младший из сыновей, Павлик, с успехом
окончил школу и пошел работать в совхоз. Из совхоза ушел в армию. Из армии
его ждали все, и техника, все прибывающая и прибывающая со всех сторон,
обещала не оставить его без работы. Павлик, симпатичный, быстрый и вежливый
парнишка, тоже был с хорошим музыкальным слухом.
Все село и округа знали, что, если бы собрать семью Лукьяновых, когда
запели бы да заиграли родители, парни, ребята и женская половина,, не было
бы красивее семейного ансамбля не только в опочецких краях. Да, тут бы вот,
казалось, и карты в руки. Дмитрий Васильевич окончил культпросветучилище и
был дипломированным специалистом по делу самодеятельности, но... Как у нас
бывает, препятствия берутся как будто ниоткуда, и кажутся они, препятствия
эти, на поверхностный взгляд не такими уж существенными, чтобы придавать им
значение.
Как-то были мы с Дмитрием Васильевичем в дальней поездке. Не такой уж,
может быть, и дальней: меня попросили на одном из ежегодных праздников
поэзии выступить на могиле Пушкина, при обелиске, под стенами Успенского
собора в Пушкинских Горах. Повез меня по наряду директора Алексеева Дмитрий
Васильевич. По дороге мы и разговорились.
- А почему бы вам, Дмитрий Васильевич, не взять на себя клубную
самодеятельность? - спросил я.
- Директор не отпустит.
- А вы сами хотели бы?
- Я-то, может быть, и хотел бы, ведь и учебное заведение я окончил
соответствующее да и по сердцу мне музыкальные интересы, но...
- Что "но"?
Дмитрий Васильевич помолчал, подумал, равнодушно глядя на дорогу:
- Директор меня с работы этой не отпустит.
Я видел, что не чистую правду говорит мне Лукьянов, хотя и ясно было,
что высокопрофессионального шофера, человека строгого, исполнительного и
благожелательного нрава, кто же с легкой душой отпустит от себя на
постороннюю, хотя и нужную работу?
- .А все же что-то вам, Дмитрий Васильевич, мешает еще? -
любопытствовал я. ,