"Андрей Кураев. Школьное богословие" - читать интересную книгу автора Юности дана эта способность - срываться с места и мчаться туда, где
блеснула Истина. Позднее человек как-то иначе ищет этой самой главной Встречи: я тут, у себя дома, у семьи буду жить, но на всякий случай оставлю форточку не закрытой - вдруг Кто-то все же вновь постучится в мой мир. И в конце концов Вера становится лишь приложением к быту, переставая быть творческой силой бытия. Многое можно сказать об опасностях юношеских увлечений. Но человек, не переболевший ими или так и не направивший эту силу неосознанного юношеского героизма ко Христу, уже практически не имеет возможности познать ту полноту радости, которая даруется лишь при всецелой отдаче его служению Господу. Как-то один англиканский иерарх сказал мне: "Знаете, отец Андрей, Англия, наверное никогда не будет христианской страной... Мы, англичане, слишком консервативны для того, чтобы стать христианами. Ведь для этого надо перевернуть все в своей душе". Знал ли этот протестантский богослов, слова аввы Алония - "если бы не перевернул я всего вверх дном, не возмог бы построить здание души своей?" Скорее всего, - нет... Но за его словами ясно различие двух консерватизмов - есть консерватизм греха: когда человек в свой устоявшийся быт не хочет впускать бытие далее порога. И есть консерватизм святости: когда в церковном предании хранится и в каждом поколении каждому сердцу повторяется: чтобы войти к Богу, надо перевернуть все в душе своей. А столь ругаемый миром "консерватизм" Православия не есть ли на деле не что иное, как сохранившаяся сквозь тысячелетия юношеская дерзость апостола Иоанна? Ригоризм православия, его несогласие останавливаться в духовной жизни на "полумерах", его призыв к неотмирному житию - не есть ли это дыхание юной веры, сохраненное дерзновение веры первохристиан? И не христианского мира - самая молодая? Недавно один философ сказал, что его собственные шестнадцати и семнадцатилетние сыновья кажутся ему ужасно старыми, когда они ведут бесконечные разговоры о мотоциклах и пластинках, а он сам заново познал радость молодости, придя из ЦК компартии к вере. И пояснил: "ведь молодость человека измеряется его способностью оставить все позади и начать все сначала. И подлинный грех - это отказ стать большим, чем ты есть". И как странно, неподлинно звучат поэтому разговоры о "церковном возрождении", "восстановлении", "возврате", "обретении" и т.п. Со стороны может быть действительно наша жизнь в чем-то возвращается к прежнему. Но человек, сам переживший духовное обращение, знает - он никуда не возвращался. Он совершил прорыв туда, где его еще не было. Он стал таким, каким он еще не бывал. Он приобрел - опыт новизны. Если при этом он увидел то, что видели христиане прошлых поколений и веков - в этом нет ничего удивительного - "Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же" (Евр. 13, 8). Юношеское диссидентство работает сегодня на нас. Господствующим мировоззрением и стилем жизни в школе и институтах все еще является материализм, и священник вполне может восприниматься как "бунтарь", как проповедник и исполнитель иной жизни, иной системы ценностей. А мы плохо пользуемся этим. Мы слишком напуганы тревогами взрослого мира и за этими тревогами не видим детей. В Москве вышло уже несколько сборничков под названием "Антихрист в Москве". Но с ними ведь в школьный класс не пойдешь. Туда надо идти с вестью о том, что "Христос в Москве" - |
|
|