"Елена Купцова. Смерти нет " - читать интересную книгу автора

Она поспешила следом за ним, но он решительно остановил ее:
- Вам не надо туда ходить, Маргарита Георгиевна. Это заразно.
- Но это моя мать, - твердо сказала Марго. - Я должна быть с ней.
Он взглянул на ее плотно сжатые губы и только рукой махнул.
Все последующие долгие дни Марго почти не выходила из кабинета Николая
Аполлоновича. Она спала на узкой походной койке, которую по ее настоянию
поставили в углу, просыпаясь от каждого звука, каждого шороха, подносила
матери питье, обмывала ее исхудавшее, истаявшее тело, безуспешно пыталась
давать ей чудодейственные бульоны, которые исправно приносила из дома
Шушаник. Елизавета Петровна почти не приходила в себя. В одно из редких
просветлений она взяла Марго за руку бессильными пальцами и заглянула ей в
глаза таким долгим тоскливым взглядом, что у Марго защемило сердце.
- Прости меня, девочка.
Она с трудом пошевелила истрескавшимися от жара губами.
- О чем вы, мама?
- Прости, что оставляю тебя одну.
- Не надо, пожалуйста, не надо так, - молила Марго, давя в себе
рыдания. - Все пройдет. Вы выздоровеете. Николай Аполлонович...
Две крохотные сверкающие слезинки скользнули из уголков глаз и исчезли
на подушке.
- Вели похоронить меня рядом с Георгием. Хочу и после смерти быть с
ним. Мое платье... То...
Елизавета Петровна закрыла глаза и снова впала в беспамятство. Это был
последний раз, что она узнала Марго, говорила с ней. Словно попрощалась.
Марго продолжала механически ухаживать за матерью, с исправностью машины
выполняла все свои обязанности, но душа живая будто умерла в ней. Надежда
ушла, а с ней и слезы.
Николай Аполлонович каждую свободную минуту проводил у постели больной.
Он страшно изменился за это время. Лицо потемнело и как-то ссохлось, глаза
ввалились, плечи ссутулились. Он уже не пытался подбодрить Марго, а,
наоборот, искал у нее поддержки, словно эта хрупкая девушка могла чем-то
помочь ему в его горе. Но у нее даже для него не было больше слов. Они
часами сидели молча у постели Елизаветы Петровны, две потерянные души перед
ликом смерти. Часы на стене сухо отсчитывали время, и каждый удар набатом
бил по их натянутым нервам.
Володя писал ей записки, а она жгла их на свече, не читая. Весь ее мир
ограничивался сейчас стенами этой серой, безликой комнаты, и любой голос из
другой жизни казался противоестественным. Принесли письмо от Дро. Она
машинально распечатала его, отметила глазами знакомый почерк и разжала
пальцы. Письмо порхнуло на пол и так и осталось лежать там.
Елизавета Петровна умерла под утро, когда молочно-серый свет сочился в
окна, превращая окружающие предметы в бесплотные призраки. Николай
Аполлонович дремал в кресле. Марго, уже нисколько его не стесняясь,
прикорнула под пледом в своем углу.
Елизавета Петровна вдруг заметалась, приподнялась на подушках. Ее
широко открытые глаза казались черными, как два провала. На губах блуждала
счастливая улыбка.
- Георг! Георг! Какое счастье! - Голос ее звучал ясно и звонко. -
Наконец ты пришел ко мне. Я вижу тебя. Дай мне руку.
Николай Аполлонович качнулся к ней. С неизвестно откуда взявшейся силой