"Владимир Кунин. Кыся" - читать интересную книгу автора

взялись фанерой торговать?
-- Откуда мне знать? Может, излишки распродают... Тебе-то что? -- ответил
Лысый, и я четко почувствовал, что он снова врет! Что-то он такое знает, чего
моему Водиле знать не положено. Я даже жрать перестал.
Смотрю, и Рудольф навострил уши. Уж на что ленивый, обожравшийся, разжиревший
Котяра, а и то в словах Лысого какую-то подлянку почуял. Видать, есть еще у
него порох в пороховницах, как говорил Шура Плоткин! На то мы и Коты.
-- С таможней заморочек не было? -- спросил Бармен. -- А то они сейчас лютуют
по-страшному! Все жить хотят, да не на что...
-- Меня даже не досматривали -- столько лет, каждая собака знает, -- сказал мой
Водила и спросил у Лысого: -- А тебя вроде пошерстили малость, да?
-- А, пустяки... -- отмахнулся Лысый. -- Водка и водка. Груз под пломбой,
накладные в порядке. Сам -- чистенький.
"Если не считать полного кармана долларов и запаха кокаина..." --
подумал я, но Рудольфу об этом не сказал.
-- Ну, и слава Богу! -- сказал Бармен. -- А то после того, как немецкая таможня
нескольких наших за жопу взяла за провоз наркотиков, так они теперь и в Киле, и
в Любеке, и в Бремерхафене, и в самом Гамбурге чуть ли не каждый российский
груз вскрывают и собачонок таких маленьких пускают, которые специально на
наркотики натасканы. Поляки горят на этом еще больше наших!..
И тут мы с Рудольфом в четыре глаза увидели, как Лысый нервно зашаркал под
столом ногами! Ясно было, что хотел сдержаться и не смог. Нервы не выдержали.

-- Тебе не кажется, что этот мудак, -- и толстый Рудик показывает на ноги
Лысого, -- во что-то сильно вмазан? Уж больно он дергается...
-- М-гу, -- говорю. -- Еще как кажется!
А сам смотрю на ноги моего Водилы -- дернутся они тоже или нет. Ноги -- как
ноги. Полуботиночки такие стильные. Примерно сорок четвертого размера. Это я
так на глаз определил. Потому, что у Шуры Плоткина был сорок первый, а эти
размера на три побольше. И стоят Водильские задние лапы ну совершенно спокойно!
Не дергаются, не сучат, не перескакивают, как у Лысого, с места на место...
Вот под стол рука Водилы опустилась. Меня погладила, штанину задрала. Почесала
ногу выше носка своими железобетонными ногтями. И снова меня погладила. И
исчезла. А ноги как стояли спокойненько, так и продолжают стоять.
Рудольф тоже следит за ногами моего Водилы и так лениво, едва не засыпая,
говорит мне:
-- По-моему, Твой даже понятия не имеет, о чем идет разговор.
-- Да, нет, -- говорю. -- Понятие-то он имеет, -- знаешь, сколько лет он
Водилой работает? А вот то, что Он лично сам ни в чем таком не участвует -- я
готов всем святым для себя поклясться!
Причем, с этой секунды я в невиновности своего Водилы был стопроцентно убежден.
Он о кокаине в своей машине и не подозревает!..
-- А что для тебя "святое"? -- сквозь сытую дремоту
поинтересовался Рудольф.
-- Как бы тебе это объяснить... -- надо сказать, что я так не перевариваю об
этом говорить, что даже не понимаю, как можно задавать такие бестактные
вопросы! -- Двух примеров достаточно?
-- Вполне, -- говорит толстый Рудик.
-- Пожалуйста: чтоб мне век моего Шуру Плоткина не увидеть, и чтобы мне больше
в жизни ни одной Кошки не трахнуть!!!