"Владимир Кунин. Кыся" - читать интересную книгу автора

разошелся со своей женой. (Кстати, я совершенно забыл, как она выглядит.) При
разделе имущества я оказался в одной компании с телевизором, холодильником,
стиральной машиной, посудой, постельным бельем и мягкой мебелью у жены.
Шуре достались только книги, которые, слава Богу, его жена не читала, и старая
раздолбанная пишущая машинка "Москва", на которой Шурина жена, к
счастью, не умела печатать.
Со всем отвоеванным хозяйством и мною бывшая жена Шуры переехала на другой
конец города -- на Обводный канал, угол Лиговки, и счастливо зажила там с одним
поразительно глупым Человеком.
На второй день я ушел от них к Шуре.
Так вот, я до сих пор не имею понятия, каким образом я прошел тогда через весь
Ленинград, шел почти неделю без малого, добрался, наконец, до проспекта Науки,
нашел Шурин дом, нашел его квартиру и в изнеможении сел под его дверью...

Короче, отыскал я грузовик Лысого, пролез в него таким же способом, что и в
грузовик моего Водилы, и стал обследовать содержимое фургона самым тщательным
образом.
Как я уже говорил -- никакого присутствия кокаина. Запаха алкоголя -- сколько
угодно. Кокаина -- ни в малейшей степени. Фургон Лысого чуть не до верху был
забит сотнями картонных коробок с водочными бутылками. По всей вероятности, при
погрузке пара бутылок разбилась, упаковки промокли, и сейчас в фургоне стоял
хорошо знакомый мне запах "Сталичной" водки.
Причем должен отметить, что при всем моем неприятии алкоголя, этот запах был на
несколько порядков благороднее и лучше, чем запах "Столичной",
которую Шура покупает в Петербургских ларьках и магазинах.
Помимо алкогольных запахов, я обнаружил, повторяю, очень невыразительные запахи
Лысого, чьи-то еще (вероятно, грузчиков), и запах незнакомых мне денег
вперемешку с запахами сотен неизвестных Людей, когда-либо державших эти деньги
в своих руках...
Запах этот шел от одной из верхних коробок, и не успел я сообразить из какой,
как вдруг услышал негромкие шаги, и уже в следующую секунду увидел, как Лысый
отстегивает заднюю брезентовую полость фургона.
Откинув ее в сторону, Лысый осторожно и неторопливо огляделся по сторонам,
убедился, что его никто не видит, и очень ловко вскочил в фургон, плотно
задернув за собою заднюю брезентовую полость.
Я подумал, что мне лучше и безопаснее всего не информировать Лысого о своем
присутствии в его фургоне и не бросаться к нему навстречу с радостным
мурлыканьем. Я затаился между коробками, сохраняя за собой превосходную
возможность обзора. И побега.
Лысый вытащил из кармана куртки маленький фонарь (вот оно, несовершенство
Человеческих возможностей! Мне, например, фонарь в темноте -- как рыбе
зонтик...) и полез наверх под самый брезентовый потолок, откуда, как мне
казалось, и идет запах незнакомых мне денег.
И действительно, Лысый нащупал одну из верхних коробок, перевернул ее, отклеил
со дна коробки первый слой картона и вынул оттуда две нетолстые пачки зеленых
денег. Я присмотрелся -- доллары.
Вот доллары я даже очень хорошо знал. Один Шурин Знакомый еще по армии, а
потом и по университету, быстро разбогател. Как говорил Шура -- "на
первой клубнике и ранних помидорах". Помню, как этот Знакомый несколько
раз приезжал к нам с зернистой икрой, которую я не ем, и с французским