"Г.Ф.Кунгуров. Албазинская крепость." - читать интересную книгу автора

Сенька Аверкеев первый проведал о тайных делах низовых сабуровцев, об
их ратном походе и донес воеводе. С воеводой сдружился Сенька с первых
дней. Обидели кровно его низовые сабуровцы, грозились пожечь, покалечить
за болтливый язык. Затаил злобу Сенька. Хороня свое добро: избу, рухлядь,
животину, лебезил перед воеводой, молил о защите, нес небылицу на своих
прежних дружков.
Прикормил воевода Сеньку, взял под свою руку, под свою защиту. Стал
Сенька у воеводы старательным доглядчиком и доносчиком. Зажил гордо и
богато, но потерял Степаниду. Бросив всю свою бабью рухлядь, сбежала
Степанида.
От Сенькиных вестей закручинился воевода. Упрекал и корил Сеньку за
нераденье, за поздние вести. Понял воевода: не уплывут ватажники мирно,
быть разбою. Осмотрел своелично запоры, строго наказал караулам нести
ночную службу.
Сметливый немец думал, как обойти нависшую беду. Весть сабуровцев о
неведомых Даурах пришлась и ему по нраву. Жадный воевода смекал: поход
принесет выгоды немалые, завоевание непокоренных землиц государь оценит
великой похвалой и почестями. И решил воевода хитростью и приманкой,
особенно огневыми припасами, пособить походу, добавить своих ратных людей
и тем обеспечить себе доходы и почет. Знал воевода, что Ярофея теперь ему
не поймать, не осилить, не изломать: крут и бесстрашен воровской казак.
Решил воевода сменить гнев на ласку - на народе повиниться, Ярофея наречь
атаманом ратного похода в неведомые Дауры.
Сабуровцы справляли престольный праздник.
С первым ударом колокола воевода с малым числом служилых людей пришел
в церковь. Переступив порог, заметил неладное: поп не начинал службу,
народ в смятении топтался как попало.
- Отчего не зачинается обедня? - спросил воевода.
Неожиданно перед воеводой вырос Ванька Бояркин, лихо прищурил озорной
глаз, тряхнул чубом.
- Постой, - обратился он к попу, - повремени. Ночью явилось мне
чудное видение, не могу утаить его перед честным людом, дозволь молвить!
Воевода нахмурил брови, оглядел Ваньку сурово, вскинул руку:
- Не медли, поп, зачинай обедню!
Ванька поднялся на ступеньку возле алтаря.
- В райском сиянии явился архангел Гавриил и гневным гласом возопил:
"Поганцы, с каких пор это терпите вы в храме нечистых немкиных выкормков?
Ведаете ли, какая кара ждет вас?.."
Воевода понял: задумано худое, тихонько обернулся и попытался из
церкви выйти. Всюду плотно стояли казаки и посадские мужики. Воевода
пригнулся, двинул плечом, но его оттолкнули чьи-то дюжие, жилистые руки.
Воевода побагровел, жидкие волосы прилипли к взмокшему лбу, глаза
налились, покраснели. Пытался он крикнуть своих близких людей, обвел
взглядом - всюду лица чужие: большебородые, хмурые, глазастые. Воевода
обомлел, хотел бежать, ноги словно застыли и пришиты к половицам.
Обуял воеводу страх, пал он на колени, повинился и, заикаясь, сказал:
- Коли я, крещеные, недостоин храма, то выйду вон...
Цепкие руки потянулись к воеводе, сорвали соболиный ворот шубы,
изодрали полу и вцепились в волосы. Разноголосно орал народ:
- Учиним убийство, чтоб неповадно было!