"Милан Кундера. Смешные любови (рассказы)" - читать интересную книгу автора

стену, где на большой, разделенной на четыре части доске с завидной
наглядностью были расписаны все занятия.
- Это мне известно, - не поддавшись на провокацию, заявил пан
Затурецкий. - Однако товарищ ассистент ни по вторникам, ни по средам не
читает здесь лекций. Он что, числится больным?
- Нет, - в растерянности сказала пани Мария.
Вот тут-то недоросток и налетел на нее: попрекнул неразберихой в
расписании, поиронизировал насчет того, что ей и невдомек, где и когда тот
или иной преподаватель читает лекцию. Объявил, что пожалуется на нее.
Кричал. Сообщил, что пожалуется и на товарища ассистента, который не читает
лекций, хотя читать их обязан. Спросил, на месте ли ректор.
Ректор, увы, был на месте.
Пан Затурецкий, постучав к нему в дверь, вошел. Минут через десять
вернулся в канцелярию и со всей строгостью спросил у пани Марии мой домашний
адрес.
- Литомишль, Скальникова, двадцать.
- Как это, Литомишль?
- В Праге у пана ассистента лишь временное жилье, и он не разрешает
давать адрес...
- Я требую дать мне адрес пражской квартиры товарища ассистента, -
кричал недоросток дрожащим голосом.
Пани Мария вконец растерялась. Она дала ему адрес моей мансарды, моего
жалкого убежища, моей сладкой норы, в которой мне предстояло быть пойманным
с поличным.


5

И то правда: постоянное мое жилье - в Литомишле; там мама, друзья и
воспоминания об отце; когда удается, я покидаю Прагу и работаю дома, в
маленькой маминой квартирке. Так уж случилось, что мамину квартиру я
формально считаю своим постоянным местом жительства и в Праге не удосужился
обзавестись даже приличной холостяцкой квартирой, что было бы естественно, а
жил в Вршовицах, снимая маленькую, абсолютно изолированную мансарду, наличие
которой я, по возможности, утаивал и нигде не оглашал уже хотя бы во
избежание случайных встреч непрошеных гостей с моими мимолетными
сожительницами или визитершами.
Не стану отрицать, что именно по этой причине в доме обо мне ходили
далеко не лучшие толки. Кроме того, на время моих литомишльских отлучек я не
раз предоставлял комнатушку в распоряжение своих приятелей, которые
резвились там вовсю и ночи напролет никому в доме не давали спать. Все это
до того возмущало некоторых жильцов, что они затеяли против меня тихую
войну, выражавшуюся подчас в характеристиках уличного комитета и даже в
одной жалобе, направленной в жилищную управу.
В тот год, о котором идет речь, Клара решила, что ездить на работу
откуда-то из Челаковиц слишком утомительно, и стала ночевать у меня. Сперва
робко и в виде исключения, потом принесла ко мне одно платье, потом еще
несколько, и вскоре два моих костюма убого жались в углу шкафа, а моя
комнатушка превратилась в дамский салон.
Мне нравилась Клара; она была красива; люди, к моему удовольствию,