"Яков Невахович Кумок. Карпинский (Жизнь замечательных людей) " - читать интересную книгу автора

две разновидности он и взялся теперь исследовать.
Пошел в шлифовальную мастерскую. Он знал, что недавно доставлен из
Германии новый станок с набором наждачных колес. Хозяйничал в мастерской
старичок, которого помнил Александр издавна. Тот обтачивал и лощил каменья
для выставки и вырезал из дерева учебные кристаллы; жены профессоров
доверяли ему гранить и полировать агат, бирюзу, яшму, отборные кусочки
которых привозили мужья из экспедиций. Потом отдавали ювелиру для
обрамления. Но Карпинскому нужна была особая работа: тончайшие срезы камня,
прозрачные, толщиной в полмиллиметра. "Нешто не справлюсь?" - буркнул старик
и через неделю принес наклеенные на стекла шлифы. Их набралось около сотни.
Александр стал исследовать их под микроскопом.
Образцы были собраны из разных мест авгитового массива и должны были
при изучении дать сведения о разных его минералах, их происхождении и
взаимных отношениях. Микроскопирование камня едва только начало применяться
в России, да и на Западе опыт был невелик. Техника исследования оставалась
во многом не прояснена, поучиться не у кого, приходилось постигать самому.
Под окуляром представал особый мир, никак не напоминающий внешность камня.
Разноцветье, осколочный блеск, непонятные грани, темные пятна - и все это
беспорядочно перемешано.
Микроскопирование потребовало дотошной внимательности, ранее неведомой
геологам, но старания вознаграждались. Когда Карпинский составил описание
всех компонентов, то пришел к выводу, что порода, найденная близ Мулдакаева,
принадлежит к особой, еще не описанной разновидности. Качканарский камень
тоже оказался непрост. Александр сделал множество замеров; результаты
заносил в тетрадку. Через три месяца работа была закончена, и Карпинский
отнес рукопись в типографию.
11 мая 1869 года в актовом зале Горного института состоялась публичная
защита диссертации "Авгитовые породы деревни Мулдакаево и горы Качканар"; в
официальном извещении значилось, что она предназначена "для получения звания
адъюнкта по кафедре геологии, геогнозии и рудных месторождений".
Новизна - не выводов, не результатов, а методики - не ускользнула от
внимания слушателей. Впервые микроскопирование применялось в столь широком
масштабе. Впервые описывалась разновидность авгита; Карпинский предложил
назвать его "мулдакаитом" - и это тоже было впервые, чтобы в мировые
каталоги внесена была порода из России.
Обработка материала исключительно тщательная, продуманная,
всесторонняя; стиль изложения лаконичный и деловой. Словом, профессиональная
работа, и она должна была импонировать академикам и профессорам, не шла
вразрез традициям, а углубляла их; новизна в ней лишена дерзости. Карпинский
дебютировал уверенно, но скромно.
Не остались без похвалы и легкость, быстрота, с которой начинающий
ученый провел кропотливые исследования и составил текст. Надо сказать, что и
в наши дни это способно вызвать удивление.
Не успел он принять поздравления и прийти в себя - уже укладывай
чемоданы. Барбот де Марни торопит. Пришла телеграмма из Курской управы:
дороги подсохли, можно приступить к изысканиям. В поле! Всегда для геолога
волнующий момент. И вот они уже в вагоне, стучат колеса, свистит паровоз...
В разговорах коротали путь. Теперь нам представляется возможность
попытаться нарисовать в воображении курские проселки и гремящий по ним
тарантас, а в нем Николая Павловича в сапогах и крылатке, ставшего вдруг