"Александр Сергеевич Куманичкин. Чтобы жить... (про войну)" - читать интересную книгу автора

Карпов, не обратив, казалось, никакого внимания на мои переживания, улетел
в очередной контрольный полет. Минут через двадцать самолет приземлился.
Иван Петрович вылез из кабины и подозвал меня к себе.
- Переживаешь?
- Угу...
- Правильно делаешь. За одного битого двух небитых дают. Вон стоит
"семерка" - полетишь самостоятельно, выполнишь полет по всем правилам.
Задание остается прежним. И запомни: за малейшую ошибку в дальнейшем -
шкуру спущу! Летать ты можешь значительно лучше. А инструктором я тебя все
же оставлю. Иди!
Я - опрометью к "семерке", одноместному истребителю. Прощен!
Надо сказать, что требовательность Ивана Петровича приносила свои плоды:
курсанты его группы летали хорошо - он не прощал нам малейшей погрешности.
Вот почему на резкость (а подчас и грубость) Карпова мы не обижались:
понимали, что требовательность инструктора куда важнее его словечек,
которые в общем-то в его устах звучали хоть и обидно, но не зло. Да и к
тому же наш инструктор так исчерпывающе точно объяснял нам причины всех
наших промахов, так толково показывал, как их следует устранять, что очень
быстро мы привыкли к грубоватой манере Ивана Петрович/а изъясняться и
научились правильно воспринимать каждый очередной его разнос.
Карпова мы любили и подражали ему во всем. Каждую тонкость летного дела
знал Иван Петрович в совершенстве.
Проходим пикирование - сложный маневр пилотирования, требующий выдержки и
точного расчета. Иван Петрович объясняет просто.
- Имейте в виду, если хотите жить, - самолет всегда дает осадку, при любом
маневре. Чем круче пикирование, тем больше осадка. Учтите это, когда
выводите самолет из пике при резком переводе его на вертикальные фигуры. А
то и костей не соберете...
Потом я не раз вспоминал этот совет своего учителя. Сколько летчиков в
безобидных, казалось бы, ситуациях, погибли, не сумев справиться с
самолетом при выводе из пикирования.
Подходило время расставания с училищем. Мы мечтали о строевых частях.
Каково же было мое разочарование, когда я узнал, что оставлен в училище
инструктором вместе с другими курсантами моего звена - Иваном Смирновым,
Михаилом Седовым, Алексеем Кондрашовым, Алексеем Скрипкиным, Алексеем
Наследуховым, Николаем Девяткиным. Исполнил-таки Иван Петрович свое
обещание. Но ничего не попишешь - надо подчиняться.
И не могли мы тогда знать, двадцатилетние лейтенанты, что боев нам не
избежать, что через год-два все мы окажемся в действующей армии и что
после войны в живых останется только двое из нас - Коля Девяткин и я.
Ничего этого, повторяю, я не мог знать в конце 1939-го, выходя из
ленинской комнаты училища и завистливо поглядывая на своих однокурсников,
уезжавших в дальние гарнизоны.
Самому мне доведется попасть в строевую часть только в начале войны.


Показательный пилотаж


Почти до начала войны я работал в Борисоглебске инструктором. Учил летать