"Галина Куликова. Пенсне для слепой курицы" - читать интересную книгу автора

неподдельным. Увеличенная фотография Матвея в черной рамке притягивала мой
взгляд.
Меня заставили бросить первую горсть земли на крышку гроба. Хотя я бы
предпочла положить цветок. Потом ко мне по очереди подходили люди, чтобы
выразить свои соболезнования. Я со страхом вглядывалась в каждое незнакомое
лицо, опасаясь, что оно может превратиться в многозначительную гримасу. Но
никто в тот день меня не побеспокоил.
Возвратившись домой, я первым делом вставила в рамку фотографию брата и
племянников, отчетливо понимая, что прочно сижу на крючке. У меня не было
иного выхода, кроме как начать закладывать Горчакова. Прямо с понедельника.
Три оставшихся дня я собиралась предаваться скорби.
Однако вместо скорби во мне начала копиться злость. Не такой я человек,
чтобы покорно склонить голову перед неприятностями! Тем более что моя злость
была персонифицирована. Я знала в лицо и поименно убийц моего мужа и не
собиралась нести это знание дальше, ничего не предпринимая.
"Что можно сделать?" - спрашивала я себя. Действительно, что я могла?
Рассказать все Горчакову и подвергнуть таким образом опасности и его самого,
и его семью? Поехать к своему брату и посоветоваться с ним? Правда, толку
будет мало. Я могу попытаться найти покровителей, покруче тех, что на меня
наехали. Но сколько я ни размышляла, ни одного стоящего варианта в голову
так и не пришло. По всему выходило, что у Шлыкова на руках одни козырные
карты.
В субботу утром я обратила внимание на то, что до сих пор разгуливаю по
квартире в траурном платье. Видимо, я в нем и спала, и ела. Нет, насчет еды
я не права. Я ничего не ела, причем уже давно. Моя талия становилась все
тоньше, но разве сейчас это имело хоть какое-то значение? Я жаждала
справедливости! Чтобы ее добиться, необходимо срочно взять себя в руки.
Я вылезла из платья и приняла душ. Потом сварила курицу, выпила чашку
бульона и прикончила ножку. Чтобы хоть чем-то заняться, решила вынести
мусор.
На лестничной площадке между этажами стоял мужчина и курил. Я замерла
на месте, с подозрением глядя на незнакомца. Тот суетливо отодвинулся от
мусоропровода и, улыбнувшись, произнес:
- Я уже ухожу.
Он не был похож на фээсбэшника. Грузный брюнет с маленькой щеточкой
усов держался очень обыденно, и я, успокоившись, смело спустилась вниз.
Запах голубоватого дыма, плававшего в воздухе, подсказал, что парень курит
"Кент" - эти сигареты нравились Матвею. Знакомый запах тут же вызвал у меня
очередной приступ щемящей тоски. Я возвратилась в квартиру совершенно
разбитой.
Было всего лишь десять утра, когда в дверь позвонили. Я открыла, не
глядя в "глазок". Если это Шлыков или кто-то из его подручных - даже лучше.
Все будет сказано и выяснено немедленно. Но на пороге стояла парочка,
которую я ожидала увидеть меньше всего, - Липа и Горчаков.
- Вот что, - не здороваясь, сказал шеф. - Нам с Липой сегодня предстоит
поработать, и я подумал, почему бы вам не поехать с нами.
- Куда? - растерянно спросила я.
- Ко мне на дачу. Вы немного отвлечетесь и смените обстановку.
Липа ободряюще подмигнула. Я была по-настоящему тронута. Перспектива
увидеть своего идола в нерабочей обстановке вытеснила все остальные мысли, и