"Алексей Николаевич Кулаковский. Расстаемся ненадолго (Роман) " - читать интересную книгу автора

собрались. Выпускники, чувствуя, что вот-вот наступит самый волнующий для
них момент, заметно притихли. Даже Варя Ладутька перестала шептаться с
подружками.
Первыми сели за стол президиума инспектор районо, молодой остроносый
человек в зеленом пиджаке нараспашку, и представитель показательной школы в
районном центре Илья Ильич Переход. За ними пошли председатель
Красноозерского сельсовета Кондрат Ладутька, учителя, представители от
родительского комитета и от выпускников. Самым последним направился к столу
президиума председатель колхоза Никита Минович Трутиков. Он шел медленно,
слегка помахивая чуть отставленной в сторону левой рукой. В этот
торжественный день он был одет в новый темно-синий костюм, свежевыглаженную
белую рубашку, воротник которой почти целиком закрывала широкая черная
борода.
Вместе с Никитой Миновичем в президиум были приглашены его жена, завуч
Анна Степановна, и двое их сыновей: старший Николай, летчик (он гостил в это
время дома), и один из младших, Ваня, сегодняшний именинник. У Трутиковых
много сыновей: один учился еще в девятом классе, двое в техникумах. Если бы
всех избрали в президиум, они бы заняли половину мест. Но и так было
приятно, что большая часть семьи приглашена, и притом с полным правом, по
выбору присутствующих. Поэтому и аплодировали Трутиковым дольше, чем другим.
Как только Анна Степановна подошла к столу, директор предоставил ей
слово для зачтения приказа о выпуске десятиклассников. Бережно держа в руках
гладкий лист бумаги, завуч подошла к самому краю стола и начала читать.
Голос у нее был ровный, слегка торжественный, как на уроке ботаники, когда
она рассказывала о чем-то новом и очень важном в природе и когда тема урока
захватывала и волновала ее самую. Высокая, белолицая, с седыми прядями
волос, она казалась одной из тех учительниц, которой больше, чем кому бы то
ни было, обязаны и сегодняшние выпускники, и участники вечера.
Директор тоже подошел к краю стола, в руках он держал папку с
разложенными в определенном порядке аттестатами зрелости. По всем правилам
первым нужно было назвать Анне Степановне своего сына: у него и оценки
лучшие, и первым он шел по приказу. Но неудобно начинать со своей фамилии, -
все равно, как с самой себя. И Анна Степановна начала с Миши Глинского. Миша
тоже был отличником (сейчас он сидел в президиуме). Услышав свою фамилию,
Миша нерешительно встал, подошел к директору и густо-густо покраснел.
Директор протянул было ему первый, лежавший сверху, аттестат, но тут же,
опомнившись, сунул обратно в папку и начал поспешно перебирать другие,
отыскивая нужные. Миша увидел это и покраснел еще больше.
Анна Степановна терпеливо наблюдала за этой заминкой, потом не
выдержала, наклонилась к директору и глазами указала нужный аттестат.
Жарский неловко, чуть ли не двумя руками протянул его Мише Глинскому.
Раздались аплодисменты. Выпускник взял аттестат, смущенно и растерянно
посмотрел на него, опустил вниз сначала в правой руке, потом перехватил в
левую, помахал упругим листом, словно высушивая на нем чернила, и дальше уже
не знал, что делать с только что полученной драгоценностью, куда ее девать.
Целый день он готовил выступление в ответ на вручение аттестата зрелости. С
утра написал прямо-таки целый доклад, долго зубрил его, выучил почти
наизусть. Думалось - выступление всем понравится, некоторых даже удивит
своей искренностью. А пришло время выступить - все мысли вдруг улетучились и
слова показались совсем неинтересными: наверное, уже раньше его кто-то