"Анатолий Кучеров. Трое " - читать интересную книгу автора

казавшаяся ночью черной и слепой, вдруг обрела свои голубые оттенки, словно
прозрела, гляделась в небо и отражала его. Кусты ивы стали розовыми, на них
зазеленели сережки.
- Ребята, подъем, - сказал Морозов, - мыться, и поищем яиц.
Он посмотрел на уток, плававших почти у берега. И все же не следовало
стрелять: услышат, чего доброго.
- А я уже давно не сплю, товарищ капитан, - сказал Ивашенко, лежавший
на лапах сосны, положив голову на руку, - и смотрю, как тут здорово красиво.
Были бы краски, я бы тут пожил, я ведь человек городской, дачник. И таких
мест я никогда не видел, просто о войне забываешь.
- Не тревожься, она о себе напомнит, - сказал Морозов.
Что-то мешало ему принять дружбу этого голубоглазого человека. Липочкин
тоже был интеллигент и, как казалось Морозову, многого не понимал в жизни,
но был святой справедливости человек. А этот казался наивным, чудаковатым и
беспомощным. Пересиливая в себе неприязнь, стараясь быть справедливым, как
Костя Липочкин, Морозов позвал Ивашенко:
- Пойдем полоскаться и поищем гнезда птиц. Мойся в кустах, чтобы не
было видно твой замечательной личности. Тут, между прочим, немцы, может,
сидят, как и мы.
- Да нет здесь никого, - убежденно сказал Ивашенко.
- Много ты понимаешь.
Морозов нашел пять утиных яиц.
- Ну и жизнь! Как в санатории, - восторженно сказал Ивашенко.
- Может, последний раз в санатории, - мрачно ответил Морозов. - Ты
только не пугайся. - Морозову доставляло удовольствие дразнить стрелка.
- А чего мне? Я как все, - сказал Ивашенко. Когда разожгли в ямке
костер, Борисов еще спал.
- Пусть еще поспит, не шуми, - сказал Морозов. - Он столько полетал,
ему можно.
- Пусть спит, - согласился Ивашенко и улыбнулся своей обезоруживающей
улыбкой.
Морозов спек яйца, вскипятил воду и стал будить друга.
- Где я? - вскочил с земли Борисов.
- Тебе виднее, штурман. Стрелок утверждает, что мы в санатории.
Морозов выдал каждому по галетине и папиросе:
- Шоколада не будет.
Муха получила свою скудную порцию. Поев, они забрались в кусты. Оттуда
открывались и лес, и вода, и болота.
- Заметили, как убывает вода? Может, к ночи выпустит. Тогда пойдем на
восток... Главное, правильно себя чувствовать, ребята... Войне, может,
осталось всего ничего, мы победили и нам в самый раз топать победителями. Мы
здесь люди, а не эта коричневая нечисть. И здесь польская земля. Не такое уж
трудное дело шагать по земле друзей.
- Вы не говорите, вы изрекаете, командир, - насмешливо сказал Ивашенко.
- Ничего я не изрекаю, но только что я понял очень важную штуку: мы не
должны бояться собственной тени и хрен знает чего еще. Предлагаю
возвращаться на аэродром спокойно, как колхозники, что ли, с поля. Тогда мы
всюду пройдем.
- Колхозники, которым надо идти по ночам и не наступить на сухой сучок.
Три пистолета, три обоймы патронов, по десять папирос на брата, и разбитые в