"Василь Кучер. Плещут холодные волны (роман) " - читать интересную книгу автора

с ним бороться, - тихо рассмеялся Прокоп. - А вы материал собираете для
новой книги или все для газеты?
- Какая уж тут книга! Вчера в редакции трех человек убило, и я теперь
один верчусь, - пожаловался Крайнюк. - Вот прибежал отправить письмо в
Москву, там моя книжечка выходит о Севастополе. Маленькая... А корабль уже
ушел...
- Давайте я отправлю, - предложила Оксана. - Я буду ждать корабли. Вы
до сих пор сердиты на меня?
- Что было, то прошло, - глухо сказал Крайнюк и закурил трубку. - Но
тогда, под горячую руку, очень был зол...
- За что? Я же добра вам хотела, - искренне оправдывалась Оксана. - Оно
и вышло-то по-хорошему...
- Кто его знает? Поживем - увидим, - сказал Крайнюк и угостил махоркой
Прокопа Журбу, оторвав ему на закрутку клочок свежей флотской газеты.
- Так ты и старшее начальство, сестричка, тоже гнетешь, не только
нашего брата? - спросил матрос и тихо свистнул.
- Хуже. - Крайнюк вздохнул, и это понравилось матросам с носилок. Они,
насторожась, прислушивались к его словам. - Служил я, братцы, командиром
батареи в морской пехоте, потому что имел такую специальность, когда пришел
на фронт. Служил и горя не знал. И никому не говорил, что писатель. Сначала
под Одессой и потом тут, под Севастополем. И уже так изучил свою батарею и
наших соседей справа и слева, что мог временами догадаться, о чем они
думают, чего хотят, какие сны им по ночам снятся. Изо дня в день на
передовой и в окопах. Думал книгу написать потом, когда войну закончим. И
вот дернул меня черт поехать на Первое мая в Севастополь. Командир полка
отпустил, замена у меня хорошая была, я и поехал. И тут возле самой Графской
пристани, где когда-то памятник адмиралу Нахимову стоял, меня и стукнуло -
тонная бомба упала. Немец летел очень высоко, поэтому не слыхал я гула и
самолета не видел. Пришел в себя уже в госпитале, у них. - Крайнюк показал
глазами на Оксану.
- Мы знаем про эту бомбу. Он ее, наверное, из стратосферы швырнул, -
сказал Журба, глубоко затягиваясь махоркой.
- Я в госпитале недолго и пролежал, контузия была не очень тяжелая.
Утром выписали, но сестричка ваша уже полную ревизию в моих документах
произвела. И нашла среди них членский писательский билет... И пошло по
начальству. И пошло. А когда я опомнился, возле меня все госпитальное
начальство собралось, а сестричка ваша где-то и книги мои раздобыла.
Показывает их всем, хвастается... Вот так-то, браточки, и распрощался я со
своей батареей. Забрали меня в редакцию.
- Мы читали ваши заметки в газете. Даже в госпитале читали, - сказал
Прокоп. - Прямо точка в точку, без вранья написано, вон они пусть скажут. Вы
тот бой описали, где всех нас подкосило. Прямо все как было.
- Спасибо, - тихо сказал Крайнюк и по старой, гражданской привычке
слегка поклонился.
- Там того нет, как в романе, когда казачий сотник выходит из своей
хаты в валенках, а возвращается в сапогах. Еще и грохочет сапогами по
крыльцу, отряхивает снег, - хохотнул Журба.
- Я во втором издании романа исправил эту ошибку, - спохватился
Крайнюк.
- Так и надо, только я не читал. Не люблю книгу по два раза